Человек сидящий - [34]

— Брат, ну что ты, не первый же раз, все будет нормально, девочки по всей области ездят, никто не жаловался. — Человек думал, что успокаивает.

Артура занятость девушек в колониях по всей области вовсе не успокаивала. Но ничего другого уже не оставалось.

— Ты мне лучшую подбери, самую лучшую, — несколько раз попросил он и сдался обстоятельствам.

И она пришла. Оформили ее как гражданскую супругу.

Жены сидельцев, что сталкивались с ней в коридоре, смотрели вслед удивленно, профессия гостьи сомнений не вызывала. Но ведь и у них могут быть мужья. Вопросов в зоне задавать не принято, жены это усваивали быстро и не задавали.

Походка дамы была тяжела, бедра широки, куртка красна, а юбка черна и коротка. Голос прокурен. Праздники в ее жизни явно случались нередко. Возраст и труд помяли женщину.

Артур вошел в комнату и столкнулся с реальностью. Этот эскорт был сильнее либидо. И либидо Артура решило на время пропасть.

— Здорово, жених, — сказала ему гетера, когда он зашел в комнату. — Все оплачено, что делать будем?

Она ориентировалась в бараке и предложила сварить супчику, ей хотелось жиденького и горячего. После вчерашнего, это было очевидно.

Артур пошел к телефону.

— Я тебе лучшую дал, ее все хвалят, пользуйся, брат, — благодарить не надо, — ответил ему человек и больше трубку не брал.

Тогда Артур пошел к Вадиму, но тот, видевший такое не раз, сделать ничего не мог и не хотел. Жена должна написать заявление и выйти с длительного свидания, тогда уйти мог и Артур. Но ее устраивало все. И уходить она не собиралась.

Вадим улыбался и сомнительно успокаивал: мол, Артур не первый и стерпится за три дня и даже слюбится.

— Тебе понравится, — успокаивала дева Артура. — Давай свет выключим, и ты смотреть на меня не будешь.

Через три дня Вадим проводил Артура на выход.

— Не говори никому, — попросил Артур.

— О чем ты, братан, — заверил Вадим.

Но знали уже все.

Человеку он дозвонился. Тот очень удивился претензиям Артура.

— Ну не подошла на твой вкус, бывает. Зато она тебя очень хвалит. Культурный, говорит. Отоспалась. Еще будешь заказывать?

— Нет, — сказал Артур, — не позвоню я тебе больше.

Но через полгода позвонил.

Сидеть ему было спокойно, но скучно, и он наладил связь с одной из тех женщин, которые были в его жизни до ареста. Она согласилась приехать. Но в графе «Супруга» стоял уже не прочерк, там были указаны данные дамы в короткой черной юбке. И для решения этой проблемы Артуру снова посоветовали обратиться к тому человеку.

И тот решил проблему. Завел подругу Артура как свою подопечную, проверенными тропами.

И как он это сделал, было неважно. Артур простил ему все.

Девушка была чудесна. На нее оглядывались жены арестантов. Высокая, на голову выше Артура, в короткой кожаной юбке, она курила тонкие сигареты и сипло смеялась.

Очень скоро она начала ориентироваться в бараке.

Вне времени

Зона старая.

Рядом, через дорогу — домны, древняя металлургия, вонь оттуда всепроникающая, спасения от нее нет нигде, закрывать окна бесполезно, этот запах убивает сквозь стены.

В дни, когда технологам выбросы особо удаются, дым из домен краснеет и зеленеет одновременно. Тогда потребность дышать начинает раздражать, это больно.

А когда выброс ночью и в мороз, дым падает на зону вместе с туманом рваными клочьями.

Идешь ночью за сменой, которой нет по документам, за людьми, которые документально спят в бараках, а на деле сутки были на работе, по красному снегу, которого не бывает, и дышишь зеленым туманом, которого тоже нет, который по бумагам — вполне пригодный для дыхания воздух, и думаешь, что ж это за место такое?

Тут начинаешь слышать лягушек, а мороз — минус двадцать и февраль, а ты не удивляешься, это в первый раз ты удивился, а потом тебе рассказали, что тут есть незамерзающий пруд у какой-то ТЭЦ, и они там уснуть на зиму не могут, приходится круглогодично орать в поисках партнеров для размножения.

Когда ведешь работяг в барак, они спрашивают, как там наши в Сирии, ты думаешь: да какая вам Сирия, вам несколько лет еще красный снег и круглогодичные лягушки, — но говоришь, что нормально все, мочат, кого — не уточняешь, это неважно.

Молодцы наши, говорит наркоман, который не просыхал несколько лет, а сейчас чинит круглосуточно машины в тюремном гараже то судье, то прокурору, то самому хозяину.

Молодцы, отвечаешь ты ему, а как же.

И лягушки молодцы, но им бы поспать зиму, они застряли в одном времени года, когда нужно орать и размножаться.

По вечерам, когда почти весь отряд, за исключением ночной смены, собирается в бараке, зэки смотрят фильмы. В почете боевики, котируются сцены боевые и постельные. Их, особенно последние, разбирают детально, комментируют.

Очень ценится юмор из этих боевиков, там всегда есть пара шуток, от которых Вудхаус бы плакал, а лагерные бедолаги смеются, это их продукт.

В коридоре барака смех полусотни мужчин за закрытой дверью комнаты, где смотрят кино, слышится как ор тех самых всесезонных лягушек, они так же начинают вместе и заканчивают в унисон. Потом наступает тишина, пока кто-то один не отпустит неосторожное замечание и все начинают шикать на него, поднимается гвалт, который тоже скоро затихает.