Человек с острова Льюис - [81]

Я сидел на пляже, пока совсем не замерз. Поднялся, едва ковыляя, дошел до фургона, завел мотор. Вернулся на дорогу, потом двинулся на юг через Барвас и повернул на восток где-то в районе Арнола. Узкая дорога вилась через болото к далеким холмам. Я собирался поджечь фургон, но боялся, что огонь заметят даже с большого расстояния. И тут в проблеске лунного света я увидел чуть ниже дороги озеро. Остановился, забрал свои вещи из кузова, подъехал к краю дороги. Выключил двигатель, выпрыгнул на мягкую землю, уперся плечом в дверь и несколько футов толкал фургон, пока он не набрал скорость. Он скатился с края дороги, и я скорее услышал, чем увидел, как он упал в озеро. Еще час я просидел на холме. Когда луна выходила из-за туч, видно было, что из воды торчит крыша. Я начал думать, что совершил ужасную ошибку; но к утру фургон полностью утонул.

До утра я занимался тем, что разбирал дробовик, из которого Дональд Шеймус стрелял кроликов, чтобы можно было убрать его в сумку. С первым светом дня я двинулся через болото к дороге. Я всего пять минут шел по направлению к Барвасу, как старый фермер, ехавший в Сторновей, остановился и предложил меня подвезти. Он говорил без остановки, а я сидел, отогревался и чувствовал, как к ногам и рукам возвращается жизнь. Мы были уже на полпути через болото Барваса, когда фермер заметил:

— Ты странно говоришь на гэльском, сынок. Ты не из наших мест.

— Верно. Я с Харриса, — и я потянулся пожать ему руку. — Тормод Макдональд.

С тех пор я себя так и называл.

— Что собрался делать в Сторновее?

— Мне надо на паром, на материк.

— Удачи, сынок, — усмехнулся старый фермер. — Это нелегкий путь.

Тогда я не знал, что вернусь, когда закончу дело. Меня будет гнать стремление быть поближе к брату. Как будто это могло что-то исправить — ведь я не сдержал данного матери обещания.

— Где мы? — спрашиваю я.

— Это Левербург, папа. Мы поплывем на пароме на Северный Уист.

Северный Уист? Я уверен, что мой дом не там. Я чешу в затылке:

— Зачем нам туда?

— Мы везем тебя домой, папа.

Глава тридцать шестая

Маршели и Фин не сказали Фионлаху, сколько времени их не будет. Мать дала ему свой телефон, чтобы он всегда мог ей дозвониться. Поздним утром Фионлах поехал в магазин Кробоста, чтобы запастись едой на ближайшие дни.

Погода была ужасная. С моря дул порывистый ветер, нес с собой мельчайший дождь, пригибал к земле весеннюю траву. Фионлах не переживал: он вырос на острове и привык к такой погоде. Он любил, когда дождь хлещет в лицо. Любил, когда в просветы между тучами внезапно прорывается солнечный свет. Он отражается от океанской воды и ослепляет, как озеро ртути. Так может продолжаться несколько секунд или минут.

Когда Фионлах возвращался в бунгало, вершина холма терялась в облаках. Тяжелые темные тучи двигались так низко, что, казалось, можно поднять руку и коснуться их. Донна обещала приготовить обед к его возвращению. Ничего особенного, салат с яйцами и ветчиной. На засыпанной гравием площадке чуть выше дома, где Фионлах обычно парковал свой «Мини», стоял белый «Рейндж Ровер». Номеров он не узнал. На Льюисе вначале смотришь на номер машины, и если узнал, машешь водителю. Лицо почти невозможно разглядеть сквозь ветровое стекло: или отраженный свет мешает, или дождь. У «Рейндж Ровера» был не островной номер.

Фионлах припарковался рядом с белой машиной. Выходя, он заметил на ее заднем сиденье номер «Эдинбург Ивнинг Ньюс». Юноша достал сумки с продуктами с заднего сиденья «Мини» и кинулся к двери кухни под дождем. Он умудрился нагнуться и повернуть ручку, не уронив бумажный пакет, который держал в правой руке. Зашел на кухню и у двери, ведущей в холл, увидел Донну. Она прижимала к себе Эйлид так крепко, будто та могла улететь. В воздухе стоял запах дыма. Лицо Донны было белее «Рейндж Ровера» на стоянке у дома, а зрачки расширены так, что глаза казались черными. Фионлах понял: случилось что-то страшное.

— Что такое, Донна?

Ее испуганный взгляд метнулся через кухню. Фионлах повернулся: за столом сидел высокий мужчина с ежиком седых волос. На нем был пиджак «Барбур», белая рубашка расстегнута на толстой шее. На ногах — джинсы и дизайнерские черные ботинки от «Чезаре Пачиотти». Мужчина курил очень длинную сигару; она уже прогорела почти до костяшек его пальцев в пятнах от никотина.

Донну толкнули в спину. Она сделала несколько шагов, чтобы не упасть, и оказалась в кухне. Из-за ее спины появился еще один мужчина, гораздо моложе того, кто сидел за столом. Его густые черные волосы были зачесаны назад и уложены гелем. Одет он был в длинный коричневый непромокаемый плащ, синюю рубашку и брюки угольного цвета. Фионлах совершенно не к месту отметил, что на его дорогих черных итальянских туфлях налипла грязь. А в правой руке он держал что-то, очень похожее на дробовик с отпиленным стволом.

— Что?! — только и смог сказать Фионлах. Он и сам понимал, как глупо это звучало. Первое, что пришло ему в голову в состоянии шока — это какая-то шутка, только совсем не смешная. Но на лице Донны был настоящий страх. Юноша стоял с пакетами в руках, дождь и ветер влетали на кухню через открытую дверь. Он не знал, что делать.