Человек с глазами - [3]

- Это ваша придумка? - спросил Родион, указав на светящиеся стеклянные шары.

- Моя, - ответила старушка. - Не нравится?

- Напротив, очень нравится.

Теперь в ярком свечном свете он отчетливо видел Анфису Степановну и ее неотступную спутницу. Невысокая пожилая женщина хрупкого телосложения с тонкими костями казалась почти хрустальной. Большие серые глаза излучали нечто особенное - возвышенное превосходное и в тоже время простое и понятное. Она не походила на тех старух, что встречаются на лавках у подъездов, в общественных транспортах и очередях. В ней светилось что-то от наивного ребенка, знающего тайны неведомые даже самым эрудированным и высокоинтеллектуальным людям планеты. Вытянутое лицо с осунувшимися щеками придавали вечно удивленный вид. Вздернутый курносый нос добавлял обаяния, а широкие губы, постоянно прибывающие в легкой блаженной улыбке, дарили загадочность. И даже глубокие морщины и обвисшая кожа выглядели на лице старушки по-особенному, не подчеркивали старость, а создавали контраст между дряхлым телом и лучезарными глазами, принадлежащими скорее маленькой девочке, а не женщине семидесяти лет. Седые волосы, сплетенные в косу, спускались ниже пояса. На голове красовался синий кокошник, расшитый белыми бусинами. Головной убор древнерусской бабы смотрелся чудно на Анфисе Степановне, тем более, что остальная одежда не соответствовал эпохе царской России шестнадцатых веков. На ней было платье в пол с длинными рукавами: манжеты, грудь и подол украшали рюши. Плотная белая ткань в синий цветочек освежала лицо старушки отчего она выглядела еще миловидней.

Безумная Мысль, позади Анфисы Степановны, собранная из пестрых цветных и однотонных лоскуточков, сшитых между собой разными нитками, не носила одежды. Все ее тело было усыпано всевозможными пуговками, цветастыми бусинками разных форм и размеров, шелковыми ленточками, тонким кружевами и разнообразными тесемками. Ее невероятная высота, почти три метра, говорила о высоких идеалах, худоба свидетельствовала о жертвенности во имя идеи, а сутулость обуславливалась низким ростом подопечной. Безумная Мысль пригибалась, чтобы быть ближе к Анфисе Степановне и держать над ее головой синюю лампу со свечой. Левую руку занимала корзина с использованной бумагой, что написано на листах Родион не смог разглядеть, зато он отчетливо видел, что Мысль не имела лица, даже условного. Вместо глаз, носа и рта - голова, так же, как и тело была расшита всевозможной рукодельной фурнитурой. И весь облик мысли изящный и величественный заставлял сердце Родиона трепыхаться от счастья и поражаться красоте ее безумства.

- А хочешь я покажу тебе другие комнаты? - широко улыбалась Анфиса Степановна.

- У вас есть ключи?

- Конечно, - удивилась она.

- Это хорошо, когда соседи доверяют друг другу.

- Какие соседи? - насторожилась Анфиса Степановна.

- Ваши.

- У меня нет соседей.

- Зачем тога на двери столько звонков?

- Ах, это, - расплылась старушка в улыбке, - раньше тут действительно жили другие люди, но теперь их нет.

- Разъехались?

- Да.

- Тогда почему вы так долго не открывали?

- Потому что ты звонил не мне. Мой звонок черный с белой кнопкой.

Родион не знал, что ответить и протянул старушке бумажный пакет желто-серого цвета.

- Это вам. Покажите, пожалуйста, ваш паспорт и распишитесь... вот здесь.

- Спасибо, - горячо поблагодарила она, взяла большой плотный помятый конверт, положила на этажерку с пластинками, взяла с нее свой документ, отдала в руки Родиона, а затем поставила две красивых буквы "А" и "В" в графе "подпись получателя". - Посмотришь другие комнаты?

- Вообще-то я спешу, нужно успеть еще по двум адресам... - сказал он, протягивая ей обратно паспорт.

Лицо Анфисы Степановны переменилось, улыбающиеся губы ссохлись до обычных размеров, а глаза, прежде излучавшие нечто особенное, потускнели и стали такими же, как у миллионов других старушек. Родион почувствовал себя черствым сухарем, виновным в исчезновении счастливого ребенка в дряблом теле.

- Разве, что одну комнату, - попытался реабилитироваться парень.

- Одну! Прекрасно! - ее губы снова растянулись в блаженную улыбку, а глаза загорелись, она быстро начала перебирать ключи на большом железном кольце, которое все это время держала в руках. - Вот он, - сказала старушка, взяла молодого человека за руку и потащила на первый этаж под лестницу.

Анфиса Степановна отворила красную дверь, и Родион попал в комнату с одним окном, в которой хранилось столько вещей, что любой человек назвал бы это не иначе как хлам, но он видел в хаосе всевозможных предметов удивительный богатый сокровищами мир.

- Я бы мог провести здесь много часов! - восторженно отозвался парень.

- Ты единственный, кто видит больше, чем мусор. Соседи считали это болезнью, пытались выселить меня. Писали жалобы чиновникам и моим родственникам, хотели даже упрятать в психиатрическую больницу.

Родион с сочувствием смотрел на Безумную Мысль за спиной рассказчицы, вспоминая людскую ненависть и травлю она вся задрожала и съежилась, боясь повторения истории.

- А кто им помешал?

- Никто. Как-то раз я пришла с прогулки с красивой бутылкой, вот этой, - старушка взяла с полки стеллажа бутылку квадратной формы из прозрачного стекла с высоким горлышком и протянула ее Родиону. - Соседи увидели мою находку и как обычно начали ругать и кричать. Кто-то из них кому-то позвонил, о чем-то договорился и через пару часов на меня надели усмирительную рубашку и увезли. Больше двух лет я провела в больнице для душевнобольных и наверно пробыла бы там еще дольше. Но нашу коммуналку признали аварийной, всем жильцам, кроме меня, дали новые квартиры, они разъехались, больше я им не мешала и меня выписали. Теперь я живу здесь одна.