Человек с фасеточными глазами - [35]

Кавáс значит дух предков на языке амúс. Инá сказала:

– Я знаю, где он.

Инá взяла меня за руку и повела за собой. Сначала мы перешли вброд речку, воды было по пояс, а потом запрыгнули на большой камень, перепрыгнули на другой. В тот день луна светила не слишком ярко, но можно было видеть очертания камней. Если бы тогда нас кто-нибудь увидел, то решил бы, что мы два призрака. Инá прыгала в темноте без раздумий, без колебаний, с такой решительностью, как будто у нее глаза летучей белки.

Примерно на рассвете инá остановилась на огромном камне, глядя на черную-черную глубокую заводь, и вдруг прыгнула туда. Я перепугалась, ее черные волосы были разбросаны по воде и тонули, совсем как живые, а юбка распахнулась под водой белым цветком. Я плакала, стоя на камне, и ждала. Вдруг я почувствовала, что по спине прошел холодок, оказывается, опять пошел дождь. Капельки дождя скатывались по шее к спине. Насколько я сейчас помню, в тот момент вода в реке текла совсем бесшумно. Не знаю, сколько прошло времени, пока цветок юбки засосало в темноту, и в следующее мгновение я увидела, как из воды появились черные волосы. Инá с полузакрытыми глазами, переводя дух, произнесла:

– Я…уви… дела… лицо Ляо.

Инá сказала, чтобы я по рации, которую нам дали спасатели, сообщила им, и вскоре они пришли. Спасатели, слушая, что говорит им инá, выловили из воды тело Ляо. Оказывается, он застрял между камнями на дне заводи. К тому времени, когда спасатели вытащили его тело, оно так распухло, прямо как огромный горный кабан.

Инá спросила меня:

– Время, сколько сейчас? – Она забыла, что часов у меня не было.

Я посмотрела на часы, нарисованные на запястье, они показывали шесть десять, и я так и сказала ей, шесть десять. Я всегда буду помнить: в то время на небе было белым-бело, а по долине стелился туман… До сих пор, когда я тебе об этом рассказываю, у меня такое чувство, что глаза не видят как следует, правда. Я думала, что это туман, но это был песок. Как только дождь прекратился и выглянуло солнце, земля превратилась в песок, который я принимала за туман. Когда мы вошли в него, он царапал лицо. Инá молча пошла к берегу, я не поспевала за ней, какое-то время вообще потеряла ее из виду, и мне показалось, что только я одна осталась на свете.

Алиса сделала глоток кофе. Чашка стала пустой. Она глядела на Хафáй, и вдруг подумала, что ей наконец-то стали понятны некоторые места в романах, которые она читала прежде. Хафáй подошла к барной стойке, налила ей еще чашку кофе, задумалась, и забрала чашку обратно со словами:

– Много кофе пить вредно, давай налью тебе вина.

Шутка Хафáй вызвала у Алисы горькую улыбку.

Хафáй сказала:

– Я еще думала, почему инá, покидая селение, ничего с собой не взяла. Наверное, она оставила всё то, что любила, потому что думала, что так безопаснее. С того дня я поняла, что можно любить того, кто бьет тебя с утра до вечера. – Эту фразу, может быть, Хафай сказала себе, как вывод, следующий из воспоминаний о матери.

Алиса кивнула головой в знак согласия. Она совсем не была согласна с этой фразой, сказанной Хафáй, но выразила согласие своим собственным мыслям о человеческой природе. Они заключались в том, что жизнь не позволяет тебе иметь собственные мысли об этом. Очень часто бывает, что тебе остается только принять это как данность, как будто заходишь в ресторан, где все блюда уже заказаны твоим начальником. Алиса склонила голову и первый раз взглянула на ноги Хафáй. Обычно Хафáй носила кроссовки или ботинки, но сегодня она разбудила Хафáй посреди ночи, и теперь на ней были босоножки, и виднелись большие пальцы – они были раздвоенными, то есть на обеих ногах Хафáй было по два больших пальца чуть меньше обычного размера. Пытаясь избежать смущения от того, что ее взгляд остановился на больших пальцах Хафáй, Алиса подняла голову и посмотрела в окно. Стекло облепили мотыльки, у многих из них на крыльях был узор в виде глазок, больших и маленьких, будто смотрящих на что-то.

И в этот момент ей показалось, что со стороны океана к ним как будто бы что-то приближается.

Глава 10 Даху, Даху, по какой тропе идти?

– Ну что за дела, таким макаром даже мой член не согнуть!

Дахý нагнал идущего впереди Черного Медведя и опять зашагал впереди отряда. Дахý привык безобидными шутками подначивать молодых спасателей, а они привыкли к его юмору. Все прекрасно знали, что Дахý сыпал шутками-прибаутками, если надежды на успех поисковой операции практически не оставалось и требовалось немного взрывного смеха, чтобы взбодриться и поднять боевой дух. И вот сейчас настал как раз такой момент.

За ориентировку на местности и поиск следов отвечал Черный Медведь, взглядом немного похожий на загнанного зверя, а не на охотника, – Дахý понял, что тот потерял веру. В горах вера иногда важнее, чем сила. Когда с верой плохо, то тело сразу чувствует, и, как следствие, конечности прекращают работать как надо. Горы тут же узнают, что ты поджал хвост. Тут-то и происходят всякие опасные неприятности. Так что Дахý молча вышел вперед, пошел первым вместо Черного Медведя. Он похлопал его по спине, дав понять, что пора отойти назад и передохнуть.