Человек с двойным дном - [73]
— Эх, Майка, как ты песни русские поешь! А ушла от русского мужа к еврею…
Но есть в отделе у Исаева тишайший старший редактор поэт Владимир Семакин. Никогда он, вроде бы, еврейской темы не касался. И вдруг раскрылся! Приходит в 1973 году в редакцию узбекский поэт Сайяр, книгу которого я перевел и которая на три года застряла в типографии из-за «антиобщественной деятельности» переводчика, и спрашивает:
— Когда же моя книжка выйдет? Кажется, с Глезером разобрались, начали его печатать.
И тут вступает в разговор Семакин:
— А зачем вы выбрали такого переводчика?
— Но я же не знал, что Глезер собирает запрещенные картины и передает на Запад статьи!
— Не об этом я! Почему вы, национальные поэты, тянетесь к Глезеру, Козловскому, Пипкину… Неужели не можете найти русских переводчиков?
Вот трогательное единодушие у Семакина с Сорокиным, выпестованное в задушевных беседах во время обильных возлияний вкупе с Исаевым да Фирсовым, Борисом Куликовым, тем же Вадимом Кузнецовым и иже с ними.
Когда началась массовая эмиграция в Израиль, положение евреев, и не помышляющих об отъезде, еще более ухудшилось. В отделы кадров спустили специальную инструкцию. Правда, не написали черным по белому: «Гнать евреев!», а сформулировали похитрее: «Не брать на работу и не принимать в высшие учебные заведения лиц, чьи национальности имеют буржуазную государственность». Например, англичан, шведов, французов и евреев. Однако, так как англичан, шведов и французов в СССР почему-то нет, то само собой указание свыше оборачивается лишь против евреев. Мой знакомый профессор МГУ признался мне, что если в 1973 году из оканчивающих математический факультет чуть ли не треть были евреи, то в том же году на первый курс этого факультета ни одного еврея не приняли.
А чего стоят злоключения моего соседа-инженера! У них ушел на пенсию начальник отдела, и Леве обещали сей пост. Попросили ради этого вступить в партию.
Вступил.
Отдел кадров в должности по-прежнему не утверждает. Проходит полгода, семь, восемь месяцев… Не выдерживает Лева, спрашивает у приятеля, парторга:
— Почему отдел кадров тянет резину?
Парторг выясняет, что да как, и назавтра же режет моему соседу правду-матку:
— Не задавай дурацких вопросов! Ведь у тебя же отец еврей!
— Послушай!.. — взмолился Лева. — Причем мой отец? Он ушел из семьи, когда мне и двух лет не было. По паспорту я — русский.
Парторг только плечами пожал.
А как мучилась моя жена, когда больше года безуспешно пыталась искать работу. Куда ни придет, начинают за здравие:
— У вас большой опыт. Вы нам подходите.
Едва заглянут в документы, и заканчивают за упокой:
— Позвоните через недельку.
А через недельку:
— Извините, мы не знали, что место уже занято.
Как-то прибежали к нам приятели:
— Майка, нашли тебе службу! Издательство паршивое, Профиздат, но отдел все-таки художественный.
— А меня возьмут?
— Конечно, конечно! Мы уже договорились.
— А вы предупредили, что я еврейка?
— Ты — еврейка? Да у тебя русская фамилия!
— Ку и что же?
— И в паспорте записано? Значит, бесполезно. Нам так и сказали: «Все данные подходят, лишь бы не была еврейкой».
Тогда и отправляюсь я в ЦК КПСС к завотделом культуры Шауро. Меня, не коммуниста, в ЦК не пропускают. Говорю из приемной с референтом Шауро.
Так по телефону из наглухо закрытой будки и разговариваем. Лето 1972 года, адская жара, а открывать двери не разрешают, не приведи Господь — разгласится государственная тайна! Вкратце передаю референту нашу историю.
— А причем тут мы?
Ну до чего же одинаково все высокие советские организации выражаются! Точно такими же словами встретили меня в КГБ. Спрашиваю:
— Скажите, пожалуйста, какой у нас год, тысяча девятьсот тридцать седьмой или тысяча девятьсот семьдесят второй?
— Что за странный вопрос?
— Совсем не странный. Как раз в тысяча девятьсот тридцать седьмом вошло в моду заставлять жен отрекаться от мужей.
Мы не можем отвечать за каждого дурака!
Мою жену уволили не из пивного ларька, а из крупнейшего советского издательства.
— Но почему ваша жена не пробует найти другую работу?
— Нигде не берут!
— Интересно! Если я пойду, то меня сразу возьмут.
— Вас — безусловно.
— Но я не буду ссылаться на то, что служу в ЦК.
— Нет, вы меня не поняли. Ведь по паспорту вы русский, а она — еврейка.
— Как вам не стыдно говорить об этом на пятидесятом году советской власти!
— Мне очень стыдно! Но приходится.
Чем закончилась моя беседа с референтом заведующего отделом культуры ЦК партии, расскажу ниже, так как дальнейшее не имеет отношения к еврейской проблеме.
Уезжают из СССР евреи, сионисты и просто боящиеся за будущее своих детей, диссиденты, отсидевшие и не отсидевшие в лагерях и уставшие от неравной борьбы с всесильным режимом, и те, кто надеется дорваться на Западе до сладкой жизни. Остающиеся делятся на две категории: желающих как-нибудь приспособиться, ассимилироваться, прожить (уезжать-то неведомо куда страшно!) и участников демократического движения, борцов за свободу России, таких, как Александр Гинзбург, Лариса Богораз, Юлий Даниель. Всех — не назовешь, не перечислишь.
Дружба народов
«Союз нерушимый республик свободных
Удивительно, но вот уже почти шесть столетий не утихают споры вокруг национальной героини Франции. Дело в том, что в ее судьбе все далеко не так однозначно, как написано в сотнях похожих друг на друга как две капли воды «канонических» биографий.Прежде всего, оспаривается крестьянское происхождение Жанны д’Арк и утверждается, что она принадлежала к королевской династии, то есть была незаконнорожденной дочерью королевы-распутницы Изабо Баварской, жены короля Карла VI Безумного. Другие историки утверждают, что Жанну не могли сжечь на костре в городе Руане…С.Ю.
Книжечка юриста и детского писателя Ф. Н. Наливкина (1810 1868) посвящена знаменитым «маленьким людям» в истории.
Самый одиозный из всех российских поэтов, Иван Семенович Барков (1732–1768), еще при жизни снискал себе дурную славу как автор непристойных, «срамных» од и стихотворений. Его имя сделалось нарицательным, а потому его перу приписывали и приписывают едва ли не все те похабные стишки, которые ходили в списках не только в его время, но и много позже. Но ведь Барков — это еще и переводчик и издатель, поэт, принимавший деятельное участие в литературной жизни своего времени! Что, если его «прескверная» репутация не вполне справедлива? Именно таким вопросом задается автор книги, доктор филологических наук Наталья Ивановна Михайлова.
Граф Ф. Г. Головкин происходил из знатного рода Головкиных, возвышение которого было связано с Петром I. Благодаря знатному происхождению граф Федор оказался вблизи российского трона, при дворе европейских монархов. На страницах воспоминаний Головкина, написанных на основе дневниковых записей, встает панорама Европы и России рубежа XVII–XIX веков, персонифицированная знаковыми фигурами того времени. Настоящая публикация отличается от первых изданий, поскольку к основному тексту приобщены те фрагменты мемуаров, которые не вошли в предыдущие.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.