Человек с двойным дном - [60]
— Не мог же я четыре года пребывать в эмоциональном состоянии.
Эх! — вздыхает он, — трудно с вами столковаться! Вот товарищ Корнблюм хочет вам помочь. Поезжайте в ближайшие дни к нему домой и спокойно обсудите текст письма.
Старый коммунист Корнблюм встречает меня приветливо, шутками да прибаутками. Жена и взрослая дочь накрывают на стол. Типично еврейская кухня — рыба фиш, кнедлики… Хозяин поглаживает себя по животу:
— После сытного обеда и разговаривать веселее. — И непринужденно, как нечто вполне обыкновенное: — Я, конечно, понимаю. Вам трудно написать такую бумагу самому. Дружеские чувства. Ложное самолюбие. Но мы ее составили за вас. Распишитесь и все.
Это означает на их языке «обсуждение текста». Ну-ка посмотрим, что им от меня надобно. О, очень многого! Виноват. Раскаиваюсь. Больше не буду. Грязь в адрес художников. И блистательная, вся в сослагательном наклонении концовка: «Если бы моя статья была бы напечатана на Западе и недобросовестно прокомментирована бы, то она могла бы создать превратное представление о положении части творческой интеллигенции в нашей стране». Значит, художников-модернистов не запрещают выставлять, значит, их не травят в прессе, значит, перед ними открыты все дороги. И под этим бесстыдством подписываться?!
Но Корнблюм не теряет надежды. С терпением, участливо:
— Я старше вас на много лет. Гожусь вам в отцы. Советую — не губите себя и семью! Здесь лишь полстранички. — И затем, указывая на этюд, вульгарную рыночную поделку, стоящую за стеклом книжного шкафа: — Поглядите! Шесть сосен. Все они отражаются в пруду. И еще лебедь плывет. Тринадцать предметов! И за это я заплатил всего лишь три пятьдесят. А на картине Рабина нарисована только рыба и подклеена газета. Он же содрал с вас триста рублей! Друг называется! Вы наивный человек. Вас обманывают!
А телефон звонит уже не в первый раз, и мгновенно покрывающийся испариной жалкий человечек повторяет слово в слово:
— Нет, пока не подписал. Мы обмениваемся мнениями. — И осторожно положив трубочку, снова ко мне, душевно, с надрывом даже (партзадание-то хочется выполнить):
— Вы еврей, и я — еврей. Какое вам дело до русского искусства! Подпишите!
Однако не откликнулся я на зов Корнблюма, и родился на свет документ:
ВЫПИСКА ИЗ ПРОТОКОЛА № 9
ЗАСЕДАНИЯ БЮРО ПРОФКОМИТЕТА ЛИТЕРАТОРОВ ПРИ ИЗДАТЕЛЬСТВЕ «СОВЕТСКИЙ ПИСАТЕЛЬ»
От 8 апреля 1970 года
СЛУШАЛИ: О пересмотре решения Бюро Профкомитета литераторов от 25 марта 1970 года, снимающего А. Д. Глезера с учета в Профкоме.
ПОСТАНОВИЛИ: Бюро вновь подтверждает, что важнейшие факты, приведенные в фельетоне, соответствуют действительности. Осуждает деятельность А. Д. Глезера, выразившуюся в популяризации произведений живописи, носящих абстрактно-формалистический характер и полностью не соответствующих требованиям, какие предъявляются к искусству, как средству идеологического и эстетического воспитания масс в духе партийности и советского патриотизма. Считает несовместимой с честью советского литератора попытку А. Д. Глезера опубликовать в зарубежной прессе статью, носящую заведомо лживый характер, искаженно рисующую действительное положение творческой интеллигенции в СССР.
Поскольку Профком литераторов при издательстве «Советский писатель» объединяет профессиональных литераторов, считающих своим долгом проводить в области искусства политику, соответствующую требованиям партии и советского общества, Бюро Профкома не может иметь доверия к А. Д. Глезеру, чья деятельность противоречит этим принципам.
В связи со всем вышесказанным, а также в связи с тем, что А. Д. Глезер не выполнил данного им членам бюро обещания, не написал статьи в «Вечернюю Москву» с чистосердечным раскаянием о своей деятельности «коллекционера» картин, часть которых не имеет ничего общего с искусством и отдельные из которых являются политическим хулиганством, статьи, с осуждением собственной антисоветской выходки; в связи с тем, что А. Д. Глезер продолжает обманывать организацию, делает вид, что ему не ясно существо его поступков, БЮРО ПОСТАНОВИЛО: Александра Давидовича Глезера ИСКЛЮЧИТЬ из профсоюза работников культуры.
Как вербуют на Лубянке
«Вербовка — в самом воздухе нашей страны».
Александр Солженицын
Когда я приступал к этой главе, мой приятель уже здесь, на Западе, засомневался, стоит ли ее писать.
— Как-то странно получается, — сказал он. — Ты сам идешь в КГБ. Если б ты пошел в ЦК или Горком партии…
— Да какая разница?
— Выходит, ты признаешь руководство Лубянки литературой и искусством.
«Факты — упрямая вещь», — говорил товарищ Сталин. Можно от них отворачиваться, можно ими пренебрегать. Но это же самообман. Кто способен увидеть, где кончается ЦК КПСС или ЦК ВЛКСМ и начинается КГБ? Кто уничтожил Мандельштама, Бабеля, Пильняка? Кто посадил Синявского и Даниэля? НКВД — КГБ или ЦК КПСС? Справились они с этим дружными совместными усилиями. Одни распорядились — другие исполнили. И вообще у них общие кадры. Сперва первый секретарь ЦК ВЛКСМ Семичастный становится министром Госбезопасности. Потом его сменяет секретарь ЦК КПСС Андропов. По-моему, все равно, куда идти. Важно, как себя там вести. Превратиться в подлеца можно и не выходя из дому.
Закончился век двадцатый, и сегодня мы живем в XXI веке. Жизнь провела меня через многие профессии. Работал я депутатом парламента и мэром Сеула. Сегодня народ доверил мне пост Президента страны. Но как бы ни менялись мои должности и посты, как бы ни складывались мои жизненные обстоятельства в стремительном течении времени, есть то, что для меня остаётся неизменным. Это моё твёрдое убеждение: В жизни чудес не бывает!
Предлагаемая работа — это живые зарисовки непосредственного свидетеля бурных и скоротечных кровавых событий и процессов, происходивших в Ираке в период оккупации в 2004—2005 гг. Несмотря на то, что российское посольство находилось в весьма непривычных, некомфортных с точки зрения дипломатии, условиях, оно продолжало функционировать, как отлаженный механизм, а его сотрудники добросовестно выполняли свои обязанности.
Книга «Святые и пророки Белой Руси» призвана открыть глаза нашим современникам на тот очевидный для серьезных историков, филологов и православных богословов факт, что и в Москве, и во Владивостоке, и в Бресте, и в Гродно, в Полоцке и Витебске, и в Киеве с Ужгородом живет один православный русский народ. Все усилия тоталитарной русофобской пропаганды, призванные насадить в умах и сердцах русских людей Белой и Малой Руси противоположное, будут сведены на нет, если обманутым «геббельсовской» русофобской пропагандой людям привести документы, факты их собственной истории «от Адама до Потсдама» и выстраданную, научно и богословски выверенную позицию великих людей Белой Руси, многие из которых прославлены Русской Православной Церковью в лике святых, а те, кто из описанных в книге еще не прославлен, являются великими национальными пророками и светочами Белой и Малой Руси.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга написана директором музея Винченцо Беллини в городе Катания — Франческо Пастурой, ученым, досконально изучившим творчество великого композитора, влюбленным в его музыку. Автор тонко раскрывает гениальную одаренность Беллини, завоевавшего мировую славу своими операми: «Сомнамбула», «Норма». «Пуритане», которые и по сей день остаются вершинами оперного искусства.
Самый полный на сегодняшний день свод воспоминаний о Шаламове его современников, существующий в бумажном или электронном виде. Все материалы имеют отсылки к источнику, т.е. первоначальной бумажной и/или сетевой публикации.