Человек с двойным дном - [15]

И потом она рассказывала:

— Едем по городу. Постовые с ним почтительно раскланиваются, В отделении его приветствуют. Он заглядывает к какому-то начальнику. Из-за двери доносится: «Здравствуй, как живешь? Как жена, дети? — И потом. — Вчера у меня арестовали рабочего, хорошего парня. Жалко его!» А начальник: «Нет! Нет! Не нужно! Возьмите! Ничем помочь не сумею. Он ведь милиционеров буквально искалечил». А батоно[2] Георгий, дай Бог ему здоровья, говорит: «Как тебе не совестно? Я разве за что — то тебе деньги даю? Это по-дружески, для детишек». И выпустили моего родственника на поруки дружного рабочего коллектива.

Однако в 1972 году грузин прижали. Пост первого секретаря ЦК партии республики занял недавний ее министр внутренних дел Шеварнадзе. Один за другим слетают с постов за взяточничество партийные и комсомольские работники, арестовываются директора вузов, в тюрьмы идут руководители предприятий, магазинов и торговых баз. В газетах, выходящих на грузинском Сна русском печатать стесняются — по стране разнесется и за границу угодит), ежедневно публикуются длинные списки репрессированных. Миллионеров не спасают миллионы. Даже тех, кто был предусмотрительнее, не высовывался, достает карающая рука хитроумного первого секретаря.

Два инженера создали в глухих горах фабрику хозяйственных сумок (грузинские декоративные, на манер импортных, сумки пользовались популярностью во всем Союзе). Одного арестовали, второй скрылся. Подследственный долго на вопросы не отвечал. Но как-то принесли ему из дома передачу, завернутую в вечернюю газету «Тбилиси». В ней короткая информация о том, что его напарник тоже арестован, признал себя виновным и начал давать показания. Что ж теперь отпираться? Все для облегчения участи надо сказать! А газета-то была фальшивая, в единственном экземпляре, чтобы его расколоть, сделанная. Некий кутаисский делец, едва Шеварнадзе пришел к власти, попытался упрятать концы в воду. И вроде успешно. Ничего у него не нашли. И вдруг вспомнили, что месяца за три до ревизии он широковещательно объявил, что внезапно тяжело заболел его отец, и привез из Тбилиси первоклассных профессоров, которые признали, что недуг неизлечим. Вскоре старик умер. Никому не показалось это странным, но острый нюх бывшего министра МВД на расстоянии почуял неладное. Распорядился он вскрыть гроб. Как всколыхнулся Кутаиси: «Да что за святотатство!» Как гневался сын: «Да что за кощунство!» А в гробу-то вместо трупа оказались золото, драгоценности, валюта.

Шеварнадзе добрался даже до жены своего предшественника Мжаванадзе. Она тоже обогащалась, да еще как! Под видом такси городского парка по Тбилиси разъезжало сто частных машин, владельцы которых пользовались покровительством мадам Мжаванадзе и отдавали ей большую часть выручки. Шеварнадзе мечтал отдать высокопоставленную мошенницу под суд, но Москва не позволила дискредитировать крупные партийные кадры. Все — таки Мжаванадзе был кандидатом в члены Политбюро.

Вначале та часть населения, которая не спекулировала, побочных доходов не имела, коммерцией не занималась, радовалась, что объявился такой борец за справедливость: теперь легче жить будет! А то в магазинах пусто. Воруют, продают своим клиентам. А на базаре цены рассчитаны на коммерсантов. Но через год пошел разговор иной: в магазинах не намного лучше. Раньше хоть у спекулянтов, что позарез нужно, купишь, а сейчас у них цены немыслимые. Оправдываются тем, что рискуют свободой. И вообще выяснилось, что не во имя блага народа старался ретивый секретарь, а двигал им самый заурядный карьеризм, стремление зарекомендовать себя ревностным защитником социалистической законности и государственных интересов и на этой лошадке въехать в Политбюро. Среди грузинской интеллигенции даже распространилось, что в каком-то западногерманском журнале воспроизведена карикатура: у двери с надписью «Политбюро» красуются часовыми Брежнев и Косыгин, отпихивая от входа рвущегося к нему Шеварнадзе. Мертвый Сталин и сталинизм это хорошо, а допусти к руководству второго Сталина, и собственные головы полетят.

Летом 1973 года я был в деревне в Западной Грузии. Крестьяне проклинали первого секретаря. Ради выполнения плана он потребовал невиданное: сдавать в колхоз виноград с личных участков. Когда же несознательные хозяева воспротивились, то бригады партийцев-активистов принялись обходить их участки и отбирать виноград силой. К тому же было запрещено вывозить виноград и вино из деревень. На выезде из каждого района соорудили шлагбаумы, рядом с которыми поставили сторожей. Все проходящие машины тщательно осматривались. Вскоре Шеварнадзе наложил очередное вето: грузины не имеют права ничем торговать за пределами республики, так как этим они, якобы, позорят свою нацию. Значит, азербайджанцы, узбеки, украинцы, русские не позорят, а грузины позорят. Обозленный народ придумал анекдот: «Приходит колхозник на радио: «Хочу выступить». «А что скажешь?» «Что хочу, то и скажу!» «Нельзя. Цензура». «Ну, три слова». «Нет» «Ну, два слова». «Нет». «Ну, одно!» «Ладно, одно скажи». И он завопил: — «По-мо-ги-те!!!»