Человек рождающий. История родильной культуры в России Нового времени - [122]
С конца XIX века особое внимание стали обращать на детей, рожденных раньше срока. В медицинской литературе их называли «недоноски». В крупных родильных домах для них устраивали отдельные комнаты с грелками. В распоряжении столичных родильных клиниках появились специальные аппараты для выхаживания «недоносков», которые символично напоминали деревенскую печь, куда крестьянки помещали рожденных раньше срока младенцев, поэтому такая практика в ряде местностей называлась «припекание». В Императорском клиническом повивальном институте специальные грелки для «недоносков» доктора Лиона располагались в палатах[1221]. Эти технические приспособления создавали необходимую температуру для поддержания жизнедеятельности недоношенных младенцев.
Ориентация родильных домов на образовательную цель (обучение будущих врачей) оказывала влияние на организацию пространства. При крупных родильных домах располагались ассистентские, кабинет профессора, квартиры для медицинского персонала. Многие родильные дома имели учебные классы, где обучали студентов медицинских факультетов и повивальных бабок. Частым явлением было проектирование при родильных домах и отделениях квартир врачей, акушерок, обслуживающего персонала, что было связано с необходимостью их экстренного присутствия на родах.
Родильные госпитали, имевшие несколько этажей, стали оснащаться лифтами («подъемные машины», «подъемные платформы»)[1222], которые решали проблему транспортировки пациенток из одного отделения в другое.
Среди помещений первых родильных домов XIX веке были как вполне привычные для современных рожениц (приемные, смотровые, палаты, операционные, буфеты, уборные), так и нетипичные для нынешних больниц. В ряде родильных клиник были устроены специальные крестильные комнаты («крещальни») для младенцев, где могли присутствовать приглашенные на крестины гости. В крупных стационарах могли находиться курительные комнаты, оборудованные креслами, классными досками и даже фантомами. Предполагалось, что именно там между медицинским персоналом обсуждались наиболее интересные врачебные случаи («эта комната представляется излюбленным местом, где зачастую обсуждаются наблюдавшиеся интересные случаи»[1223]). В столичных родильных домах могли существовать дополнительные помещения, что было связано с различными экспериментальными методами лечения. В Императорском клиническом повивальном институте, к примеру, были водолечебница, грязелечебница, кабинет для лечения светом, кабинет для лечения массажем, кабинет для газолечения.
Провинциальные родильные отделения, если таковые вообще были, разительно отличались от столичных больниц, что было связано с ограниченностью средств у городских и земских властей. С 1870‐х годов в связи с распространением случаев инфицирования в крупных родильных домах стали появляться небольшие родильные приюты. Они не имели собственного помещения, размещаясь на каком-либо этаже (или части этажа) больницы или даже на съемной квартире, были рассчитаны на 2–5 кроватей[1224]. Во многих провинциальных отделениях невозможно было соблюдать принцип изоляции инфицированных женщин в связи с отсутствием достаточных помещений[1225]. Врачи писали об антисанитарных условиях, существовавших в отделениях: тесноте, отсутствии полноценной операционной, послеродовых палат, приспособленных клозетов[1226].
С конца XIX века начали исчезать отделения, предназначавшиеся для «секретных» рожениц. Это было связано с тем, что количество замужних пациенток стало превышать число незамужних. Кроме того, в обществе наблюдалось более терпимое отношение к внебрачным беременностям.
С развитием стационарного акушерства повышались требования к организации родильных приютов. К 1910‐м годам оформились определенные стандарты относительно таких учреждений, которые закрепляли основные принципы организации клинического пространства родов. Согласно предписаниям, любой, даже самый небольшой, родильный приют на несколько коек должен был иметь следующие отделения: «смотровую и ванную», родильную палату, операционную, палаты для послеродовых, палату для изоляции, служебные помещения[1227]. Предусматривались некоторые принципы в организации пространства. Так, палаты должны были приходиться на солнечную сторону, операционная – выходить на северо-восток, требовалось наличие двух выходов, раздельное размещение палат для беременных и родильниц. В ряде родильных приютов послеродовые палаты стали разделяться. Полагалось, что женщинам, которые выдержали «большие операции» (к таковым прежде всего относили кесарево сечение), «пребывание в общей родильне было бы тягостно», а значит, для них должны быть выделены специальные палаты[1228]. Символом родильных отделений стал зеленый фонарь. Именно он размещался над входом с той целью, чтобы в ночное время роженицы могли без труда обнаружить его местоположение[1229].
На протяжении XIX – начала XX века состав пациенток родильных отделений претерпел существенные изменения. Вплоть до последней трети XIX века родильная клиника ассоциировалась преимущественно с патологическими родами. Существенной причиной обращения в стационар являлась возможность получения более квалифицированной помощи после невозможности родить «силами природы». Оперативное акушерство становилось абсолютным преимуществом клинического родовспоможения. Зачастую в стационар поступали женщины со «срочными родами» (внезапными или с началом потуг), с серьезными осложнениями. По данным родильного отделения Московского воспитательного дома, около 84 % рожениц в 1887 году поступали с «вполне развившимся ходом родов»
Галантный XVIII век в корне изменил представления о русской женщине, ее правах, роли, значимости и месте в обществе. То, что поначалу казалось лишь игрой аристократии в европейскую жизнь — указами Петра I дамам было велено носить «образцовые немецкие» платья с корсетом и юбками до щиколоток, головы вместо венцов и кик украшать высоченными прическами, а прежнюю одежду «резать и драть» и, кроме того, участвовать в празднествах, ассамблеях и ночных балах, — с годами стало нормой и ориентиром для купеческого и мещанского сословий.
Сексуальная жизнь женщин всегда регламентировалась властными и общественными институтами, а отношение к ней многое говорит о нравах и культурных нормах той или иной эпохи и страны. Главный сюжет этой коллективной монографии – эволюция представлений о женской сексуальности в России на протяжении XI–ХХ веков. Описывая повседневность представительниц разных социальных групп, авторы обращаются к целому корпусу уникальных исторических источников: от церковных сборников наказаний (епитимий) до медицинских формуляров российских родильных домов, от материалов судебных дел до различных эгодокументов.
Книга знакомит читателя с историей насилия в российском обществе XI—XXI вв. В сборник вошли очерки ведущих российских и зарубежных специалистов по истории супружеского насилия, насилия против женщин и детей, основанные на разнообразном источниковом материале, большая часть которого впервые вводится в научный оборот. Издание предназначено для специалистов в области социальных и гуманитарных наук и людей, изучающих эту проблему.
Данное исследование являет собой первую в российской исторической науке попытку разработки проблемы «истории частной жизни», «истории женщины», «истории повседневности», используя подходы, приемы и методы работы сторонников и последователей «школы Анналов».
О «женской истории» Древней Руси и Московии мы не знаем почти ничего. Однако фольклорные, церковно-учительные и летописные памятники — при внимательном их прочтении специалистом — могут, оказывается, восполнить этот пробел. Из чего складывались повседневный быт и досуг русской женщины, как выходили замуж и жили в супружестве, как воспитывали детей, как любили, на какие жертвы шли ради любви, какую роль в жизни древнерусской женщины играл секс — об этом и еще о многом, многом другом рассказывается в книге доктора исторических наук, профессора Натальи Пушкаревой.
Книга посвящена деятельности императора Николая II в канун и в ходе событий Февральской революции 1917 г. На конкретных примерах дан анализ состояния политической системы Российской империи и русской армии перед Февралем, показан процесс созревания предпосылок переворота, прослеживается реакция царя на захват власти оппозиционными и революционными силами, подробно рассмотрены обстоятельства отречения Николая II от престола и крушения монархической государственности в России.Книга предназначена для специалистов и всех интересующихся политической историей России.
К трехсотлетию воссоединения Украины с Россией.
Книга представляет первый опыт комплексного изучения праздников в Элладе и в античных городах Северного Причерноморья в VI-I вв. до н. э. Работа построена на изучении литературных и эпиграфических источников, к ней широко привлечены памятники материальной культуры, в первую очередь произведения изобразительного искусства. Автор описывает основные праздники Ольвии, Херсонеса, Пантикапея и некоторых боспорских городов, выявляет генетическое сходство этих праздников со многими торжествами в Элладе, впервые обобщает разнообразные свидетельства об участии граждан из городов Северного Причерноморья в крупнейших праздниках Аполлона в Милете, Дельфах и на острове Делосе, а также в Панафинеях и Элевсинских мистериях.Книга снабжена большим количеством иллюстраций; она написана для историков, археологов, музейных работников, студентов и всех интересующихся античной историей и культурой.
В книгу выдающегося русского ученого с мировым именем, врача, общественного деятеля, публициста, писателя, участника русско-японской, Великой (Первой мировой) войн, члена Особой комиссии при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России по расследованию злодеяний большевиков Н. В. Краинского (1869-1951) вошли его воспоминания, основанные на дневниковых записях. Лишь однажды изданная в Белграде (без указания года), книга уже давно стала библиографической редкостью.Это одно из самых правдивых и объективных описаний трагического отрывка истории России (1917-1920).Кроме того, в «Приложение» вошли статьи, которые имеют и остросовременное звучание.
Эта книга — не учебник. Здесь нет подробного описания устройства разных двигателей. Здесь рассказано лишь о принципах, на которых основана работа двигателей, о том, что связывает между собой разные типы двигателей, и о том, что их отличает. В этой книге говорится о двигателях-«старичках», которые, сыграв свою роль, уже покинули или покидают сцену, о двигателях-«юнцах» и о двигателях-«младенцах», то есть о тех, которые лишь недавно завоевали право на жизнь, и о тех, кто переживает свой «детский возраст», готовясь занять прочное место в технике завтрашнего дня.Для многих из вас это будет первая книга о двигателях.
Главной темой книги стала проблема Косова как повод для агрессии сил НАТО против Югославии в 1999 г. Автор показывает картину происходившего на Балканах в конце прошлого века комплексно, обращая внимание также на причины и последствия событий 1999 г. В монографии повествуется об истории возникновения «албанского вопроса» на Балканах, затем анализируется новый виток кризиса в Косове в 1997–1998 гг., ставший предвестником агрессии НАТО против Югославии. Событиям марта — июня 1999 г. посвящена отдельная глава.
Одержимость бесами – это не только сюжетная завязка классических хорроров, но и вполне распространенная реалия жизни русской деревни XIX века. Монография Кристин Воробец рассматривает феномен кликушества как социальное и культурное явление с широким спектром значений, которыми наделяли его различные группы российского общества. Автор исследует поведение кликуш с разных точек зрения в диапазоне от народного православия и светского рационализма до литературных практик, особенно важных для русской культуры.
Книга одной из самых известных современных французских философов Юлии Кристевой «Силы ужаса: эссе об отвращении» (1982) посвящается темам материальной семиотики, материнского и любви, занимающим ключевое место в ее творчестве и оказавшим исключительное влияние на развитие феминистской теории и философии. В книге на материале творчества Ф. Селина анализируется, каким образом искоренение низменного, грязного, отвратительного выступает необходимым условием формирования человеческой субъективности и социальности, и насколько, в то же время, оказывается невозможным их окончательное устранение.Книга предназначена как для специалистов — философов, филологов, культурологов, так и для широкой читательской аудитории.http://fb2.traumlibrary.net.
Натали Земон Дэвис — известный историк, почетный профессор Принстонского университета, автор многочисленных трудов по культуре Нового времени. Ее знаменитая книга «Дамы на обочине» (1995) выводит на авансцену трех европейских женщин XVII века, очень разных по жизненному и интеллектуальному опыту, но схожих в своей незаурядности, решительности и независимости. Ни иудейка Гликль бас Иуда Лейб, ни католичка Мари Гюйар дель Энкарнасьон, ни протестантка Мария Сибилла Мериан не были королевскими или знатными особами.
Период с 1890-х по 1930-е годы в России был временем коренных преобразований: от общественного и политического устройства до эстетических установок в искусстве. В том числе это коснулось как социального положения женщин, так и форм их репрезентации в литературе. Культура модерна активно экспериментировала с гендерными ролями и понятием андрогинности, а количество женщин-авторов, появившихся в начале XX века, несравнимо с предыдущими периодами истории отечественной литературы. В фокусе внимания этой коллективной монографии оказывается переломный момент в истории искусства, когда представление фемининного и маскулинного как нормативных канонов сложившегося гендерного порядка соседствовало с выходом за пределы этих канонов и разрушением этого порядка.