Человек рождается дважды. Книга 3 - [9]
Агаев вынул пачку папирос, раскрыл, щёлкнул зажигалкой. Никишов жадно затянулся, поправил волосы, сел.
— Материал об аварии оформите лично, — приказал он уже спокойней. — Да так, чтобы подействовало на других. Периодические уколы камфары. Понятно?
Агаев кивнул головой.
— Внутренний враг свален, но не добит. Так по морде Его, по морде, а потом по затылку, да так, чтобы и не шевелился. Теперь это наша главная задача, — Никишов совсем успокоился и, заказав Магадан, продолжал говорить: — Пятьдесят восьмую только на тяжелые физические работы. На станции навести порядок.
— Будет сделано! — приложил Агаев пальцы к козырьку фуражки.
— Очистить приисковые цеха, мастерские. Развели тут мне! С охраной и службой режима провести специальные совещания.
— Исполню!
— А кто же будет работать, Иван Фёдорович? — вмешался в разговор Колосов. — Бытовиков мало, жулики.
— Что-о? — снова вскипел комиссар. — Вы это за кого вступаетесь? А? У меня под боком война!
Позвонил телефон. Никишов поднял трубку.
— Это Колымснаб? Комаров? Ты, полковник? Вот что. Думается мне, что тебя невредно бы подержать на приисках какое-то время. Почему? Тогда бы ты, может, понял, что у начальника прииска должны быть не только права, но и все дефицитные фонды. На одних приказах далеко не уедешь! Да-да! Он должен одевать, кормить, наказывать и баловать!
Агаев наклонился к комиссару:
— Иван Фёдорович, напомните о посылках. Начальники приисков привыкли к подаркам и теперь думают, что вы чем-то недовольны, — тихо подсказал он.
— Чай-урьинцы снова жалуются, что не получают моих посылок. — подхватил комиссар, — Что-о, не проверил? — Голос Его перешел на фальцет. — Люди, на которых я опираюсь, должны постоянно чувствовать мою заботу, моё внимание, мою щедрость! Да-да, это глюкоза! — он засмеялся довольно. — Ну вот и хорошо, полковник. Для кого делать исключение, узнаешь от адъютанта.
В дверь заглянул водитель.
Никишов поднялся и, не прощаясь, вышел.
«Под боком война», — вспомнил Юрий брошенную комиссаром фразу и включил репродуктор. Передавали о нападении Японцев на американскую военную базу Пёрл-Харбор в Тихом океане.
…Как-то вечером заехал Егоров. Он внимательно ознакомился с цехами, а потом все направились в кабинет Осепьяна. Сергей Егорович остался доволен мастерскими, но потребовал увеличить выплавку чугуна. Объёмы зимних ремонтов были огромными. Колосов беспокоился о специалистах. Вместе с Осепьяном Ему удалось притормозить отправку людей, но распоряжение оставалось в силе и в любую минуту Агаев мог о нём вспомнить.
Егоров легко шагал впереди. Юрий шёл рядом с Осепьяном и всё думал, как продолжить разговор. Снег звонко скрипел под ногами. Огромная луна плыла над осиновой рощей. В небе метались сполохи северного сияния. С деревьев тихо падали хлопья снега и, рассыпаясь, зависали туманными космами.
Егоров неожиданно остановился и спросил:
— Ну как у тебя семья, Колосов?
— Ничего не пишут.
— Да-а. Вот оно дело-то, — вздохнул Егоров и ласково коснулся Его плеча. — Ты не теряй надежды. А с коксом? Тут, брат, не один кокс. Положение Дальстроя изменилось. Тихий океан может оказаться коварным. Теперь весь расчёт на собственные возможности, а они Есть. Возникла необходимость многое производить у себя, — продолжал Егоров. — В Оротукане заканчиваем строительство мартеновского цеха. Вот и будет основа для своего машиностроения. Всё необходимое горное оборудование должны производить наши заводы. Спорнинскую автобазу превратим в авторемонтный завод. На Атке организовываем электротехническое производство. На семьдесят втором километре заложили стекольный завод. Гаражи в посёлке Стрелка переоборудуем в завод по регенерации резины, масел и там же организуем производство аккумуляторов, Ну а кокс и огнеупоры попробуем делать на Аркагале.
— А люди? — спросил Колосов.
— Это сложней. Придётся пересматривать расстановку сил. На механических предприятиях будем использовать женский труд.
— Колосов не это имел в виду, — вмешался Осепьян. — Тут чёрт знает что творится. Приказали снять специалистов с механизмов. Вы знаете о происшествии на прииске Чкалова?
— Я неправомочен отменять предписания управления лагерей, — уклончиво ответил Егоров.
— А как же быть? — взорвался Осепьян. — Значит, пусть так? На механизмы кого попало? Пусть бьют машины, уродуют людей? А кого будут судить? Стрелочников?
— Не горячись, главный инженер, не горячись! Тебе больше других думать полагается, — Егоров шевельнул бровью, усмехнулся— И я тебя должен учить, как выполнять приказы? Ведь предписывается направлять заключённых, осуждённых по статье пятьдесят восьмой, не в забой, а на тяжелые физические работы. Вот ты и разработай перечень вредных профессий в механической службе. Они ведь приравниваются к тяжелым работам… И дай мне на утверждение. И людей сохранишь, и приказ выполнишь.
— Сергей Егорович, а как быть сейчас? Людей могут забрать в любую минуту, — заволновался Юрий, понимая, что всё это потребует немало времени.
— Ну что ж, придётся позвонить в лагерь, чтобы не торопились. — Егоров задумался. — Да, ты всё просил у меня мастера-литейщика. Шайхулу возьмёшь? Дело он знает, а вот проворовался, сукин сын, на Юге. Видел я Его на штрафной, просился к тебе в мастерские.
Вторая книга трилогии/ продолжает рассказ об освоении колымского золотопромышленного района в 30-е годы специфичными методами Дальстроя. Репрессируют первого директора Дальстроя, легендарното чекиста, ленинца Э. П. Берзина, Его сменяет на этом посту К. А. Павлов, слепо исповедующий сталинские методы руководства. Исправительно-трудовые лагеря наполняются политическими заключёнными.
Первая книга романа, написанная очевидцем и участником событий, рассказывает о начале освоения колымского золотопромышленного района в 30-е годы специфичными методами Дальстроя. Автор создает достоверные портреты первостроителей: геологов, дорожников, золотодобытчиков. Предыдущее издание двух книг трилогии вышло двадцать пять лет назад и до сих пор исключительно популярно, так как является первой попыткой магаданского литератора создать правдивое художественное произведение об исправительно-трудовых лагерях Колымы.
Роман «Последний фарт» повествует о начале разведки и добычи золота на Колыме, о революции и установлении там советской власти.Роман написан автором по архивным документам.
Жил-был на свете обыкновенный мальчик по прозвищу Клепа. Больше всего на свете он любил сочинять и рассказывать невероятные истории. Но Клепа и представить себе не мог, в какую историю попадет он сам, променяв путевку в лагерь на поездку в Кудрино к тетушке Марго. Родители надеялись, что ребенок тихо-мирно отдохнет на свежем воздухе, загорит как следует. Но у Клепы и его таксы Зубастика другие планы на каникулы.
Без аннотации Мохан Ракеш — индийский писатель. Выступил в печати в 1945 г. В рассказах М. Ракеша, посвященных в основном жизни средних городских слоев, обличаются теневые стороны индийской действительности. В сборник вошли такие произведения как: Запретная черта, Хозяин пепелища, Жена художника, Лепешки для мужа и др.
Без аннотации Рассказы молодого индийского прозаика переносят нас в глухие индийские селения, в их глинобитные хижины, где под каждой соломенной кровлей — свои заботы, радости и печали. Красочно и правдиво изображает автор жизнь и труд, народную мудрость и старинные обычаи индийских крестьян. О печальной истории юной танцовщицы Чамелии, о верной любви Кумарии и Пьярии, о старом деревенском силаче — хозяине Гульяры, о горестной жизни нищего певца Баркаса и о многих других судьбах рассказывает эта книга.
Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.
Повесть известного китайского писателя Чжан Сяньляна «Женщина — половинка мужчины» — не только откровенный разговор о самых интимных сторонах человеческой жизни, но и свидетельство человека, тонкой, поэтически одаренной личности, лучшие свои годы проведшего в лагерях.
Меня мачеха убила, Мой отец меня же съел. Моя милая сестричка Мои косточки собрала, Во платочек их связала И под деревцем сложила. Чивик, чивик! Что я за славная птичка! (Сказка о заколдованном дереве. Якоб и Вильгельм Гримм) Впервые в России: полное собрание сказок, собранных братьями Гримм в неадаптированном варианте для взрослых! Многие известные сказки в оригинале заканчиваются вовсе не счастливо. Дело в том, что в братья Гримм писали свои произведения для взрослых, поэтому сюжеты неадаптированных версий «Золушки», «Белоснежки» и многих других добрых детских сказок легко могли бы лечь в основу сценария современного фильма ужасов. Сестры Золушки обрезают себе часть ступни, чтобы влезть в хрустальную туфельку, принц из сказки про Рапунцель выкалывает себе ветками глаза, а «добрые» родители Гензеля и Гретель отрубают своим детям руки и ноги.