Человек рождается дважды. Книга 2 - [23]

У подвесного моста он увидел Каца.

— Сергей Константинович, быть вам богатым: не узнал, — ещё издали закричал он, — Вы куда, в карьер? Пойдёмте вместе, мне тоже надо подобрать подставку под печь! Тороплюсь на лесоучасток.

Фомин насторожился. Со дня приезда Аллы Васильевы он переживал чувство стыда и тревоги. Ему казалось, что все знают о Его связи с Левченко, осуждают и сплетничают за спиной. На каждом партийном собрании он со страхом ждал, что кто-нибудь выступит и потребует разъяснений. Кроме всего, и Алла Васильевна вела себя странно. То целыми днями не выходила из своей комнаты, то вдруг забирала чемоданчик с лаками для ногтей и уезжала на прииски.

Сергей несколько раз деликатно намекал, в какое сомнительное положение она ставит Его. Алла Васильевна мило улыбалась и свои поездки объясняла скукой и нежеланием вызывать разговоры в посёлке. Фомин против веления совести старался, как мог, помочь Ей закончить дела, лишь бы скорее выпроводить Ее из Оротукана.

Озабоченный вид Каца вызвал у него новую тревогу. Что Ещё могло взволновать Исаака, кроме проживающей в его доме Аллы Васильевны?

— Вы что-то хотите сказать мне?

— О чём Ещё может говорить Кац, Если не о своих болячках. Скоро приезжает семья, надо подготовить хату и всё такое.

— Алла Васильевна заканчивает свои дела и должна скоро уехать, — успокоил Фомин старика.

— Жить ей тысячу лет. Не женщина — мармелад. А вот только где сладко, там и мухи, а где мухи, там нехорошие следы.

Фомина ударило в жар. Исаак что-то недоговаривал.

— Что? Что такое? Да говорите Ясней! — остановился Сергей.

Кац торопливо полез в карман. Потом вытащил небольшую тряпочку и подал Сергею.

— Посмотрите, что это, по-вашему?

Сергей увидел жёлтую крупинку с чечевичное зерно. А когда положил на ладонь, почувствовал её тяжёлый вес.

— Самородочек. Как он попал к вам?

— Пол, пол подметал. Печь вычистил и выбросил мусор на дорожку, чтобы скорее подтаяло тут, он и блеснул. Всю ночь думал: откуда бы? Хотел в райотдел снести, да побоялся, а вдруг накличу беду. К вам решил. Ой, не приведи бог, — простонал он.

Сергей не отвечал. Он сам был растерян не меньше Исаака. Неужели Алла Васильевна? А Если так, то не был ли он соучастником преступления…

Вот, кажется, и достукался. А разве он не видел, с кем имеет дело?

Кац понял Его состояние. Он зашмыгал носом, затоптался и глухим, срывающимся голосом выдавил:

— Только не золото это — медь. Кислотой пробовал, темнеет. Я ведь к тому, что в дом заходят медеплавильщики. А там жулики все. Да ну Его в рай, — хрипло засмеялся он, и не успел Сергей что-либо сообразить, как Исаак, размахнувшись, швырнул самородочек в снег. — Вот так-то оно будет лучше. Ах, старый дурак! Машина ведь ждёт меня на базе, а я тут разболтался.

Он подтянул голенища сапог и чуть не бегом припустил к диспетчерской, проворно размахивая руками.

Фомин бессмысленно смотрел Ему вслед. Его не успокоила наивная ложь Каца. И обмануть Исаак как следует не умел. Теперь многое становилось понятным. Обида и гнев захлестнули.

Сергей быстро прошёл по карьеру и сразу направился к дому Каца.

В тамбуре до него донёсся мягкий басок.

— Поедешь на прииск «Борискин», найдёшь Соллогуба. Он всё знает…

Фомин быстро открыл дверь и вошёл. В комнате было двое мужчин. Золотозубый, широкоплечий блондин с нагловатыми глазами стоял у порога. Он сразу попрощался и вышел. Второй по-домашнему развалился на диване и дымил длинной английской трубкой. Алла Васильевна суетливо убирала со стола.

— Прошу извинить за вторжение. Но у меня к вам, Алла Васильевна, срочный разговор, — резко проговорил Фомин.

Мужчина поднялся. Алла Васильевна вытерла руки о полотенце и, улыбаясь, обняла Сергея.

— Познакомьтесь с моим добрым другом Поплавским. Это Сергей Константинович, чекист и мой покровитель.

Поплавский театрально наклонил голову и протянул руку.

Сергея охватило желание отбросить от себя Левченко, ударить в улыбающуюся физиономию Поплавского и сказать всё, всё… Но страх сковывал Его, и он с ужасом чувствовал свою беспомощность.

Поплавский ухмыльнулся и опустил руку.

— Простите, но я тороплюсь. Служба, — проговорил он с улыбочкой и надел фуражку.

— А чай? — любезно предложила Алла Васильевна, отпуская Сергея.

— Нет, нет, дела. Завтра на седьмом прорабстве должны быть лопаты Беккера и грейдеры. Техснабжение теперь — это тысячи людей, километры дороги, это золото в казну страны. Ну, будьте здоровы. — Поплавский отвесил общий поклон и вышел.

— Ого, мой кролик, как видно, меня ревнует? Я даже рада: значит, не старею. — Она сузила глаза и пристально посмотрела на Фомина.

Они стояли друг против друга. Один — возмущённый до глубины души и с тысячами смутных подозрений. Вторая — насмешливая и зовущая.

— Что это за подозрительные мужчины? Особенно этот золотозубый? Мне кажется, я где-то видел это лицо.

— Подозрительные? Почему? Наверное, так же как и ты для них, — сладеньким голоском ответила она, хотя глаза сверкнули холодом.

— Довольно, Алла, — резко оборвал Сергей. — Поездки по приискам, сомнительные встречи, самородок у печки. Не считаете ли вы, что это всё серьёзнее, нежели ревность?