Человек рождается дважды. Книга 1 - [76]

— Не говори чушь, Петров. Может, тот человек обворовал ларёк, чтобы выручить тебя?..

— Не знаю. Может быть и так, но деньги мне дали.

— Странно? Да и кто тебе поверит, Петров? Почему ты был так взволнован утром? Почему тебе эти деньги дали именно в эту ночь? И кто? Воры, с которыми ты почти порвал? Они могли дать тебе нож в бок, но не деньги! Кого ты обманываешь? Имел бы хотя мужество признаться, — продолжал уличать его бригадир.;!

Петров стоял оглушённый и уничтоженный.

— Ну что же ты молчишь? Может быть, признаешься или расскажешь, откуда взялись у тебя деньги? Может, решишься назвать фамилию благодетеля? За благородные поступки не осуждают. Это же не предательство, не фискальство. Говори, пока слушаем. — Голос Вагина вибрировал от волнения. Он был убеждён в виновности Петрова.

Петров заговорил. Он рассказал, как оказался в тюрьме. Как всё больше опускался, пока окончательно не засосал его преступный мир. Не упустил он и последнюю игру на пароходе. Но он отказался назвать человека, давшего ему деньги.

— Клянусь свободой, жизнью! Чем хотите. Не брал, — горячо закончил он и обвёл всех искренним взглядом чистых глаз.

Он видел, как потеплели лица людей. Он видел, что ему поверили.

— Нужно было сразу прийти и всё рассказать. Не было бы этого разговора, — улыбнулся Вагин.

— Не верилось до последней минуты. Всё думал, что это какой-то фортель, — признался Петров.

— А что это за фортель? — Медведев подошёл к столу и бросил на него куртку Петрова. Из бокового кармана выпала пачка денег, обёрнутая бумажкой.

Петров замер от изумления. Замолчали и все остальные. Новая улика отметала правдивость его рассказа. Она вызвала возмущение. И не столько факт преступления, сколько ловкое враньё.

Тишина взорвалась. Все повскакали из-за стола. Щёку Вагина исказила нервная судорога.

— Может быть, ты и про эти деньги придумаешь какую-нибудь небылицу, негодяй?

— Нет, нет, — Петров бессильно опустился на скамейку. — Это не мои деньги, — бормотал он про себя,

Вагин развернул пачку и дал считать Кацу, а сам стал рассматривать бумажку, в которую они были завёрнуты.

— Тебе не следует больше врать нам, Петров, никто не поверит, а ведь мы было расчувствовались, — горько усмехнулся Вагин. — Да вот и фактура на полученные ларьком товары, — прочитал он и сложил бумажку. — Теперь всё Ясно. Эти деньги из тех же, украденных в ларьке. Фактура, в которую они завёрнуты, не вызывает сомнений.

Только теперь до сознания Петрова дошло всё. Он снова начал уверять, что не имеет никакого понятия о деньгах. Куртка висела на дереве у дороги, могли подложить. Он её не надевал, а принёс и бросил на койку. Он умолял поверить. Клялся, уверял. Но теперь вызывал этим только гнев.

— Куда же мне? Что будет? Я не могу в изолятор. За что же? За что? Не брал я этих денег! Не брал! — выкрикивал он в отчаянии, и метались его глаза по лицам людей, ища хоть сочувствия, но всюду наталкивались на враждебные взгляды. Он был здесь чужой.

— Вопрос Ясен! Петров должен быть исключён из коллектива общим собранием, А потом я сообщу начальнику лагеря и отведу Петрова, — решительно заключил Вагин,

— Исключить! — поддержали остальные.

— Вот, Петров, и всё. Вопрос твой решён. Скрываться не пытайся, не советую, да и ребята тут присмотрят за тобой. Эх, Иван, Иван, как обманул ты нас всех. Поверь, мне жаль тебя, — уже мягко проговорил Вагин.

Мысли Петрова уже были далеко. Он видел перед собой злорадные лица Лёнчика, Колюхи, Копчёного,

Предчувствие не обмануло. Это была заранее продуманная расправа. А здорово они всё обставили. Он вспомнил угрозу Колюхи: «Будешь грызть землю зубами. Не найдётся места и под нарами». Чем доказать правоту? Сказать, что деньги дал Копчёный? Кто поверит, да и Копчёный откажется. Умереть где угодно, но только не под нарами. Жил мерзко, так хоть умереть как следует. Всё, пора кончать. Он вспомнил, что в семь часов начинаются взрывы в карьере.

— Дядя Петя, — проговорил он глухо. — Пойдём сразу, чего там тянуть. Сколько сейчас времени?

Вагина удивило решение Петрова. Он посмотрел на него и не узнал. За эти полчаса парень постарел на десяток лет, сгорбился. Лицо его, бледное и осунувшееся, нервно вздрагивало. Он тяжело дышал.

А что если действительно провокация? — мелькнула невольная мысль. — Слишком уж естественным было горе парня. Нет, нет, нужно пойти в лагерь, — пускай там разберутся. Больше ошибаться я не имею права… — решил Вагин и посмотрел на часы.

— Половина седьмого, Иван.

— Подожди несколько минут, пока я соберусь. — Он медленно перекладывал вещи. — Сколько сейчас, дядя Петя? — снова спросил он, завязывая всё в узел.

— Без четверти.

— Ну, пошли. — Он остановился и обвёл всех глазами, — Вы не поверили мне? Не поверили? — вдруг снова спросил он со слезами на глазах. — Скажите, чем я могу доказать, что не грабил ларька? Хотите, поставлю на карту свою жизнь? Хотите?

Все молча переглядывались. Столько горечи и боли звучало в его голосе.

— Не хотите и этому поверить? Ну и не надо!.. — Он резко махнул рукой и выбежал из палатки.

Постараюсь успокоить его в дороге, — решил Вагин. — Пожалуй, всё могли и подстроить. — Он старался догнать Петрова, но тот шёл быстро. Тропинка поворачивала к карьеру. Он посмотрел на часы, было ровно семь. — Сейчас начнутся взрывы, — вспомнил он и решил переждать.