Человек рождается дважды. Книга 1 - [65]
— Иван, ты здоров? А может, что случилось? — нарушил молчание Исаак Кац. Он подошёл к Петрову и сел рядом. — Такую игру я слышал только раз в жизни, когда Мойша Ицкович играл на похоронах своей тёщи, — пытался пошутить он, но тут же смущённо замолк.
А Петров бросил гитару на соседнюю койку и уткнулся лицом в подушку. Предчувствие не обмануло его. Не прошло и часа, как в палатку вошёл один из рабочих и крикнул ещё из дверей:
— Иван, какой-то тип просит тебя выйти. Дело, говорит, есть. Ждёт на дороге.
Петров вздрогнул: ну всё, пришли, — и сразу успокоился. Он встал, поправил кровать и молча вышел.
Бритый, плотный парень сидел за поворотом дороги на откосе кювета и равнодушно курил.
— Я Петров. Тебе что?
Парень поднял бесцветные глаза, сплюнул через зубы и насмешливо сказал:
— Культяпый кланяться просил. Знаешь такого?
— Знавал! — осторожно ответил Петров, внимательно присматриваясь к нему, но тот так же лениво тянул самокрутку.
— На киче толкуют — темнишь ты, земеля. Так ли? Может, брехня? — с издёвочкой проговорил он и снова сплюнул сквозь зубы, следя глазами за полётом плевка.
— Брехня, зарабатываю сармак. Долги квитать надо, — с напускным смешком ответил Петров.
— Культяпому должишко сквитал?
— Нет, думаю через месяц, а что?
— Вот прочти. Дела поведёшь теперь с другим хозяином. Тут не сорвётся! Пять дней сроку — и сармак на бочку. Учти, без слабины! Сам Волчище глаза косит, — Он подал Петрову записку, написанную карандашом, и, насвистывая под нос, пошёл по трассе.
— Пять дней! Пять дней! — механически повторял Петров, понимая, что воровской мир решил с ним рассчитаться. Невозможный для расчёта срок, намёки на Волка, пренебрежительный тон полностью подтверждали его опасения. Копчёный — зверь! Тут разговора не будет. Не зря Культяпый передал ему свой куш. Задумана живодёрня. Может кончиться мокринкой. Что делать? Куда броситься? Он почувствовал себя беспомощным, одиноким и жалким.
Не отдавая отчёта, свернул с трассы, зашёл в лесок и упал на мох. Один! Во всём свете один. Никому не нужный, отверженный и выброшенный из жизни. Он лежал лицом вниз, раскинув руки, и не пытался сдерживаться. Он так измучился, так устал, что не хватало сил сопротивляться охватившему его отчаянию. Сдерживая рыдания, он только хватал руками мох и выдирал всё, что попадалось под руки.
Успокоившись, он, вставая, упёрся в землю рукой и нащупал что-то твёрдое, гладкое и холодное. Не отнимая руки, посмотрел: под небольшим слоем мха, вырванного руками, белел лёд. А кругом высились лиственницы и густой кустарник.
Он на минуту задумался и вдруг принялся поспешно выдирать мох в разных местах. И всюду под ним рука нащупывала скользкий слой льда. Тонкий моховой ковёр предохранял его от таяния. Сверху вырос не только кустарник, но и лес.
Так зачем же снимать растительный слой под полотно дороги? А что если наоборот?
— Сопливый косогор схвачен! — закричал он, обрадованный. Забыв про свОю беду, он бросился искать Вагина.
ГЛАВА 16
В юрте никого не было, но Гермоген разговаривал. Колосов чувствовал, что с ним кто-то был. Старик делился своими мыслями, жаловался.
Юрий осторожно поднял уголок одеяла и замер от удивления. Гермоген завтракал, а напротив горностай обгладывал косточки и управлялся очень ловко. Он то садился на хвостик и забавно чистил мордочку, то подбегал к руке Якута и мило тормошил её лапкой. Когда Гермоген начинал ворчать, он отбегал на старое место, обиженно садился и поднимал одну лапку выше другой, как бы говоря: ну-ну, хватит, молчу. Только зачем же забываться и очищать косточки от мяса до последнего кусочка?..
Когда горностаю попадалась кость побольше и он начинал с ней возиться, старик что-то бормотал, сетовал. Зверёк испуганно посматривал по сторонам.
Странно было смотреть на эту забавную пару и их дружбу. Сейчас Гермоген был совершенно неузнаваем. Он много говорил, добродушно ворчал и даже улыбался.
Колосов неосторожно пошевелился. Зверёк замер, застыл и старик. Больше таиться было неудобно, и он сделал вид, что просыпается. Старик еле слышно чмокнул языком. Горностай метнулся в угол. Гермоген даже не поднял головы, когда вставал Колосов.
Пришёл Николай. В распахнутую дверь хлынула утренняя свежесть первого заморозка и жёлтый свет солнечного сентябрьского дня. Ещё от двери он выложил все новости. Должен подойти последний сплав. Везут журналы и газеты. Краснов в Усть-Среднекане. Вечером собрание о подготовке к зиме. Завхоз Кривобоков пошёл за утками, а убил рядом с посёлком двух медведей…
Гермоген бросил на парней сердитый взгляд, Убрал со стола, оделся и вышел.
— Как старик, смирился или Ещё ворчит? — спросил Николай.
— А ты бы не ругался, если бы у тебя развели такой Ералаш? — Колосов обвёл глазами юрту, напоминающую всё что угодно, только не жилище, и брезгливо сморщился. Рядом с печкой сушился стартёр динамо-машины, поблёскивали чёрными катушками обмотки. Под потолком висел ротор, загораживая выход из юрты. На стенах — связки деревянных зажимов, приготовленных взамен роликов. В углах — груды костылей с одетыми кусками шлангов вместо изоляторов. Куски железа, проволока, болты от кунгасов и другой хлам. Но всё это были материалы, из которых надлежало монтировать электрическое освещение посёлка.
Вторая книга трилогии/ продолжает рассказ об освоении колымского золотопромышленного района в 30-е годы специфичными методами Дальстроя. Репрессируют первого директора Дальстроя, легендарното чекиста, ленинца Э. П. Берзина, Его сменяет на этом посту К. А. Павлов, слепо исповедующий сталинские методы руководства. Исправительно-трудовые лагеря наполняются политическими заключёнными.
Роман «Последний фарт» повествует о начале разведки и добычи золота на Колыме, о революции и установлении там советской власти.Роман написан автором по архивным документам.
Третья книга романа рассказывает о Колыме в годы Великой Отечественной войны и послевоенного восстановления, вплоть до смерти Сталина и последовавшего за ней крушения Дальстроя. Будучи написана в середине 60-х годов, заключительная часть трилогии тогда не была издана, публикуется впервые.
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».
Читайте в одном томе: «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Потолок поднимайте, плотники. Симор. Вводный курс». Приоткрыть тайну Сэлинджера, понять истинную причину его исчезновения в зените славы помогут его знаменитые произведения, вошедшие в книгу.
В 1960 году Анне Броделе, известной латышской писательнице, исполнилось пятьдесят лет. Ее творческий путь начался в буржуазной Латвии 30-х годов. Вышедшая в переводе на русский язык повесть «Марта» воспроизводит обстановку тех лет, рассказывает о жизненном пути девушки-работницы, которую поиски справедливости приводят в революционное подполье. У писательницы острое чувство современности. В ее произведениях — будь то стихи, пьесы, рассказы — всегда чувствуется присутствие автора, который активно вмешивается в жизнь, умеет разглядеть в ней главное, ищет и находит правильные ответы на вопросы, выдвинутые действительностью. В романе «Верность» писательница приводит нас в латышскую деревню после XX съезда КПСС, знакомит с мужественными, убежденными, страстными людьми.
Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?
Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.
Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.