Человек рождается дважды. Книга 1 - [38]

— Ну, хлопцы, слезай. Хватит, погрелись! — то и дело командовал лоцман и, почёсывая широкую бороду, первым спрыгивал с кормы.

Когда тени берегов стали ложиться на Молтан, почувствовался холод. Белоглазов возвращался на кунгас последним. Он ощупью перелез через борт, вытащил из плаща сухой платок, протёр мокрые стёкла очков и, вздрагивая всем телом, засмеялся:

— Ну и река! А кто бы мог подумать?

Выгрузив из карманов груду камней, начал разуваться.

— Ты же, Толька, ничего не видишь, так какого чёрта лезешь больше всех? Я заметил, как ты опять свалился на перекате, — набросился на него Колосов, трогая куртку, — Так и есть, до нитки.

— Ну ладно тебе. Упал или забрызгался — не имеет значения. Работал не хуже тебя. А упасть можно и с хорошим зрением.

— Вы, хлопцы, напрасно каждый раз выжимаете портянки, с мокрыми ногами не так холодно, — подсказал лоцман.

— Верно, ребята, куда приятней. Вода-то в ичигах нагрелась, — подтвердил Колосов, соскочив за борт.

— Зря, парень, не лезь в реку, — заворчал Космачёв. — Не торопись, не просохнешь до самого устья Бохапчи.

Вечером стало Ещё холодней, все уже выбились из сил, но лоцман продолжал пристально смотреть вперёд. Парни поглядывали на него, но молчали. Наконец он взмахнул рулевым веслом и весело крикнул:

— На вёсла! Бей правым, вон к тому завалу! Теперь быстро костёр, а то могут и проскочить!

После ужина Белоглазов начал собираться.

— Да ты совсем с ума спятил. Высушись сначала, — возмутился Колосов.

— Я позволяю тебе, Юрка, орать когда угодно, но в мою работу ты лучше не суйся. Понял?

Размахивая молотком, Анатолий торопливо ушёл.

— Только с виду такой, а характерец у него дай бог каждому, — посмотрел вслед Юрка и побежал рубить кусты для постели.

Скоро пришла Женя и села к костру, обхватив колени руками. Это была её любимая поза.

— Я тут посижу?

— Пожалуйста, Женя, — пролепетал Николаев и покраснел.

— Давайте мы вас будем перевоспитывать, глядишь, что и получится, — дружелюбно засмеялся Колосов, поправляя костёр.

— Какие вы славные ребята. С вами так просто и мило, — устало проговорила девушка.

— Вы нас, Женя, не расхваливайте, а то можем задрать носы. Нам это недолго, — отшутился Юра.

— Ребята, да вы же оборвались совсем! — Женя вытащила иголку.

— Что вы, Женя. Мы уж как-нибудь провернём это дело сами, — начал было отказываться Колосов, но она схватила его за полу.

— И не думайте, я ведь тоже упрямая, — засмеялась она, овладев его курткой.

— Вот уж никогда не представлял, что вы будете зашивать мне дыры, — засмеялся он.

— Как там Рузов? — поинтересовался Николаев. Бухгалтер в последнее время совсем приумолк, и его было не слышно, не видно.

— Стонет и растирается спиртом.

— Женя, не надо краситься. Так вы куда лучше, — посоветовал Юрий.

Она подняла на него усталые, но удивительно чистые глаза. Ответить не успела. Подошёл Анатолий.

— Снимите фрак, я его вам заштопаю, — приказала ему Женя. Он с удовольствием снял куртку и попросил починить рубашку.

— Это правильно. Вы, Женя, меняетесь на глазах. Приближается тот момент, когда мне захочется расцеловать вас от всего сердца. Конечно, не как женщину, — неожиданно выпалил он.

— Женя, когда Толька говорит, это что-нибудь стоит. Я впервые слышу от него такие слова, — серьёзно заметил Юрий. Женя пожала плечами и мило улыбнулась.

— Спать! В четыре отчаливаем! — донёсся громкий голос Шулина.

Девушка ушла. Николай и Юрий устроились у костра. Один Белоглазов ещё долго возился с принесёнными образцами.

…Через пять суток кунгасы вышли на реку Бохапчу. Перекатов было меньше, но берега стали угрюмей и каменистей. Белели рокочущие буруны. Кунгасы теряли управление, отказываясь подчиняться, и упрямо поворачивали туда, где больше всего бурлила вода.

Ниже по течению слышался гул. Шулин помахал флажком. Над бортами дружно блеснули вёсла.

Причалили к берегу. Шулина окружили.

— Порог Неожиданный, пойдемте и обследуем, — коротко разъяснил он.

Ещё далеко от порога вода пенилась, билась и лавиной неслась вниз. Порог Неожиданный — это каменные ворота, закрытые поворотом реки. С одной стороны — отвесный берег, а с другой — выступающая углом скала. Набегающий вал разбивался о подошву скалы, образуя водопад. Тут всё ревело, стонало. Камни, камни и беснующиеся гребни воды. Только в середине реки катилась голубая полоска, чётко выделяясь среди кипящих бурунов и воронок, но и она разбивалась о каменистые нагромождения, стекая вздыбленными бурунами в глубокий омут, где крутились большие воронки с высокими клубами пены.

— Ну как? — Колосов подтолкнул Николаева и хитро сощурился.

— Напрасно пошли, лучше бы сразу. Плыть-то всё равно придётся.

— Вода упала, этого я и боялся, — заговорил Шулин. — Между камней не проскочишь. На скалу? Что-то надо придумывать. Как ты считаешь, Прохор? — покосился он на Космачёва.

— Воды мало. Побьёмся и потопим груз. И не приведи господь кого-нибудь утопить, Нет, не пройти.

— Что предлагаешь?

— Подождать. Пройдут дожди, и вода поднимется.

— Это я и сам знаю, — нахмурил седые брови Шулин. — А вот чем прикажешь народ кормить? Продовольствия мало, мука кончилась совсем. — Он подумал, походил по берегу и вернулся обратно. — Ждать нельзя. Кто знает, когда будут дожди. Возьмём кунгас с железом и рискнём проскочить между камней.