Человек - [10]
3. Глава 3. За пределами видимого
Трудно теперь установить, когда человек впервые обмакнул творческое перо в океан загадок внутреннего мира, когда бросил первый эхолот, пытаясь постичь его глубину.
Прошли тысячелетия. В мире появился еще один океан - бумажный. В него капля за каплей переливались сведения о внутреннем мире, добытые мыслителями всех эпох и пародов. Этот процесс продолжается и сегодня, а уровень океана не понизился. Все также эхолот не достает дна. Все так же преподносятся пытливым исследователям сюрпризы: неожиданные всплески характеров, неповторимые интеллекты.
Если нашествие болезней, горечь утрат и извечная жажда жизни породили возникновение медицины и биологии, то познание психики - души возникло без экстренной необходимости и долго оставалось занятием любительским.
И лишь в последнее время, когда сильно усложнились взаимоотношения людей, возникла необходимость изучать внутренний мир человека, чтобы знать, как подойти к нему, чем взять его, как довести до сознания чего-либо, какие струны души его следует тронуть, чтобы вызвать желаемую реакцию.
И если медицина и биология добились целого ряда неоспоримых побед, то с изучением психики дела обстоят хуже.
«До сих пор почти все, добытое о ней, остается спорным».
Эта фраза подчеркивает сложность проблемы познания невидимого, когда в распоряжении исследователей лишь мысль (как инструмент) и материализованное в слова и действия внутреннее содержание, а других источников нет.
Поэзия
Она не брала на себя и никто не возлагал на нее миссию исследования внутреннего мира. Отличающая ее от других осторожность в выборе слов уберегла поэзию от каких-либо обещаний человечеству в этом плане. Поэтому и спрос с нее меньше и требования к ней не столь строги, как, скажем, к философии и психологии.
Поэзия возникла из библейского принципа: «от избытка сердца говорят уста».
Избыток светлых впечатлений и радости, переливаясь через край души, рождает ручеек солнечных строк.
«Радоваться в одиночку может только надломленный человек.
Радоваться нужно с кем-то. - Печалиться - тоже».
Растопит поэт в огне сердечных мук часть охватившей его грусти, отольет из нее изящные четверостишья, раздаст друзьям и... самому полегчает на душе.
Родники и ручьи поэзии выносят из недр души, как некоторые горные речки Урала, и золотые песчинки, и драгоценные камни. Некоторые речки...
Другие - катят валуны и гальку, не представляющие большой ценности.
Поэзия некоторых - это кимберлитовые трубки, как результат могучей «тектонической» деятельности в глубинах души, выносящие на поверхность крепчайшие алмазы - материал для «абразивных инструментов», шлифующих характеры и творчество других.
Биографы и мемуаристы - это в своем роде «старатели», занятые поиском золотых крупиц в долинах поэтических рек художников слова. Их переписка, черновики и даже простейшие рисунки на полях (в ожидании вдохновения), все это собирается, изучается и дает некоторое представление о том, что происходило к душе гения в момент рождения этих слов.
Поэты чаще других пользовались словом «сердце». И хотя ни один из них не имел в виду тот орган, что подвергается то ишемии, то пороку, то инфаркту, все же конкретного понятия этому слову поэзия, по-моему, не дала. Религиозная поэзия в этом смысле имеет больше преимуществ, так как Библия проливает яркий свет на структуру невидимого.
Никто больше поэтов не писал и, наверное, не говорил о ЛЮБВИ, об этом прекраснейшем свойстве души человеческой.
Вот пример замечательного стиха о любви.
Как объяснить слепому,
Слепому, как ночь, от рожденья
Буйство весенних красок,
Радуги наважденье?
Как объяснить глухому,
Как ночь, от рожденья глухому
Нежность виолончели
Или угрозу грома?
Как объяснить бедняге,
Рожденному с рыбьей кровью (т.е. с холодной),
Тайну земного чуда,
Названного любовью?
(Юлия Друнина)
Но если бы человек с далеко не рыбьей кровью, а даже чрезмерно подогретой, попросил поэтессу объяснить, что такое любовь, это оказалось бы непосильной задачей.
Любовь остается тайной, чудом, структура которого не проясняется даже силой личного опыта.
Особенно ощутимый разлад в самом себе должны чувствовать поэты, пишущие о душе и происходящем в ней, если они заявляют, что души нет, если их ноги стоят на шатких позициях неверья. К примеру:
«И друзьям раздавал без отдачи
Золотые запасы души».
Если души нет, что же раздавалось друзьям? Одни красивые слова? А если им что-то и досталось - значит душа есть.
Отнимите у поэзии эту область - она скоро задохнется в узких биологических рамках или станет служанкой политики, растеряет всю красоту и привлекательность. Да и может ли быть поэзия без души, если она - дитя ее?
Пришлось прочесть так и не увидевшее свет «экономическое стихотворение». Написал его экономист. Написал складно, экономически верно, даже с запасом социально полезных мыслей. Но кого оно может привлечь?
Это искусственный цветок, которым никогда не заинтересуется пчела, чтобы извлечь живительный нектар. Редакция не опубликовала его: там любят поэзию «с душой».
Основную массу сведений по интересующему нас вопросу о структуре внутреннего мира от представителей ПОЭЗИИ поставляют поэты, сохранившие свободу своего творческого мышления. Пусть они не глубоковерующие, но и не атеисты. Последние пока ничего ценного не подарили миру в литературе.
