Человек, проходивший сквозь стены - [42]

Шрифт
Интервал

— Да, да, я знаю, — вздохнул Горжерен. — Я был слишком добр. Я всегда слишком добр. Эти люди злоупотребляют моей добротой. Вот почему я прошу вас сделать все, что полагается. Сами подумайте: у меня сто пятьдесят один жилец. Если станет известно, что я добр, мне не собрать и половины квартирной платы.

— Разумеется, это так, — согласился Маликорн. — Во всяком деле следует иметь в виду конечный результат. Но в одном, господин Горжерен, вы можете быть спокойны. Я всегда нахожусь в самой гуще людской и ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь сказал, что вы добры.

— Тем лучше, черт побери!

— Может быть, в некотором роде вы и правы…

Маликорн не посмел закончить свою мысль. Ему представилась великолепная картина: грешник ожидает суда господня, а к небесам возносятся голоса всех жителей города, твердящих, как он добр. Проводив своего клиента до дверей, он отправился на кухню и в присутствии остолбеневшей жены сказал кухарке:

— Мелани, я увеличиваю вам жалованье на пятьдесят франков в месяц.

Не дожидаясь проявлений благодарности, он вернулся в контору, раскрыл тетрадь и написал в графе добрых дел: «Повинуясь порыву сердца, я повысил на пятьдесят франков жалованье кухарке, хотя она ужасная неряха». Увеличивать жалованье было уже некому. Тогда он отправился в бедный квартал и посетил там несколько семей. Когда он входил в квартиры, хозяева поглядывали на него с явной опаской и принимали с враждебной сдержанностью, но он спешил их успокоить и, уходя, оставлял билет в пятьдесят франков. Не успевала за ним захлопнуться дверь, как облагодетельствованный им хозяин поспешно совал деньги в карман и ворчал: «Старый ворюга (или старый живодер, или старый скупердяй), теперь-то ему легко быть добрым на те денежки, которые он у нас же и награбил». Но эти слова, которые, пожалуй, не следовало понимать буквально, свидетельствовали прежде всего о том, как нелегко произвести переворот в общественном мнении.

В первый вечер после своего воскрешения Маликорн вписал в тетрадь двенадцать добрых дел, которые обошлись ему в шестьсот франков, и ни одного дурного. Назавтра и в последующие дни он продолжал раздавать деньги беднякам. Он установил для себя ежедневную норму — в среднем по двенадцать добрых дел; это число увеличивалось до пятнадцати — шестнадцати в те дни, когда состояние желудка или печени внушало ему некоторое беспокойство. Таким образом, плохое пищеварение у судебного исполнителя приносило новую надбавку в пятьдесят франков письмоводителю Бурришону, который еще недавно больше всего боялся своего шефа именно в дни подобных недомоганий, ибо тогда на его голову обрушивались одни неприятности.

Столь активная благотворительная деятельность не могла пройти незамеченной. По городу поползли слухи, что Маликорн обеспечивает себе голоса на предстоящих выборах, ибо никто не мог допустить, чтобы этот человек действовал бескорыстно. На какое-то время эти толки повергли судебного исполнителя в уныние, но, поразмыслив о том, как крупна ставка в игре, он быстро взял себя в руки и удвоил вносимые суммы. Не ограничиваясь теперь пожертвованиями частным лицам, он стал приносить щедрые дары обществу дам — покровительниц города, священнику своего прихода, кассам взаимопомощи, братству пожарников, содружеству бывших воспитанников коллежа и многим другим филантропическим учреждениям, религиозным и светским, находившимся под покровительством влиятельных лиц. В течение четырех месяцев он истратил около десятой части своего состояния, но этой ценой окончательно упрочил свою репутацию в глазах всего города. Он стал теперь образцом благотворительности, и его пример был столь заразителен, что пожертвования просто рекой потекли со всех сторон в кассы филантропических обществ, председатели которых вынуждены были дать многочисленные банкеты, где угощение отличалось обилием и изысканностью, а речи — проникновенной назидательностью. Даже бедняки — и те не скупились на благодарственные слова в адрес Маликорна, и доброта его вошла в поговорку. В городе стало обиходным выражение: «Он добр, как Маликорн». И все чаще и чаще люди стали заменять эту фразу другой, настолько необычной и удивительной, что для постороннего уха она звучала как шутка и чуть ли не как оскорбление. В самом деле, жители города говорили теперь: «Он добр, как судебный исполнитель».

Маликорну оставалось лишь поддерживать завоеванную репутацию. Упорно продолжая творить добрые дела, он со спокойным сердцем ждал часа, когда бог соизволит снова призвать его к себе. Он приносил очередную сумму в общество дам-покровительниц, и его председательница, госпожа де Сент-Онюфр, говорила сладким голосом: «Господин Маликорн, вы святой человек». На что он скромно отвечал: «О, сударыня, вы преувеличиваете! Я еще так далек от святости!»

Его жена, хозяйка практичная и бережливая, считала, что вся эта доброта влетает в копеечку. Ее раздражение было тем сильнее, что она догадывалась об истинной подоплеке этих щедрот. «Ты покупаешь себе место в раю, — говорила она без обиняков. — Но чтобы и для меня там найти местечко, ты не потратишь ни су. Узнаю твой эгоизм». Маликорн вяло протестовал. Он говорил, будто раздает деньги ради чистого удовольствия, но ее упреки все же задевали его за живое и наконец настолько растревожили совесть, что он разрешил жене тратить любые деньги, какие она сочтет нужным, для того чтобы попасть на небо. Она с негодованием отвергла этот щедрый дар, что доставило ему, честно говоря, живейшее облегчение.


Еще от автора Марсель Эме
Красная книга сказок кота Мурлыки

«Сказки кота Мурлыки» являются классикой детской литературы. Сестер Дельфину и Маринетту и их друзей, животных с фермы, знают даже те, кто никогда не слышал имени Марселя Эме. Надеемся, что с ними подружатся и наши читатели — и взрослые, и дети.


Голубая книга сказок кота Мурлыки

«Сказки кота Мурлыки» являются классикой детской литературы. Сестер Дельфину и Маринетту и их друзей, животных с фермы, знают даже те, кто никогда не слышал имени Марселя Эме. Надеемся, что с ними подружатся и наши читатели — и взрослые, и дети.


Уран

В одном из последних романов М.Эме, «Уран», описывается малоизвестный российским читателям период истории Франции — первые месяцы после освобождения от фашистской оккупации. На русском языке роман публикуется впервые.


Вино парижского разлива

Марсель Эме (1902–1967) — всемирно известный писатель, продолжатель лучших традиций французской литературы, в произведениях которого причудливо сочетаются реализм и фантастика, ирония и трагедия. В России М. Эме известен главным образом детскими сказками и романами. Однако, по мнению критиков, лучшую часть его творческого наследия составляют рассказы, в том числе и вошедшие в этот сборник, который «Текст» издает второй раз.«Марселю Эме удается невозможное. Каждая его книга может объединить, пусть на час, наших безнадежно разобщенных сограждан, растрогать самых черствых, рассмешить самых угрюмых.


Красавчик

В жизни героя романа Рауля Серюзье происходит чудо: из тридцативосьмилетнего респектабельного буржуа, примерного отца и преданного супруга он вдруг превращается в молодого красавца. Различные перипетии, забавные и грустные, которые приходится пережить Раулю в связи с неожиданной метаморфозой, и составляют содержание книги.


Помолвка

Марсель Эме (1902–1967) — французский писатель прозаик, драматург, автор комедий, романов, сказок и новелл.В сборник вошли лучшие рассказы писателя, большинство из которых переведено на русский язык впервые.


Рекомендуем почитать
Комната из листьев

Что если бы Элизабет Макартур, жена печально известного Джона Макартура, «отца» шерстяного овцеводства, написала откровенные и тайные мемуары? А что, если бы романистка Кейт Гренвилл чудесным образом нашла и опубликовала их? С этого начинается роман, балансирующий на грани реальности и выдумки. Брак с безжалостным тираном, стремление к недоступной для женщины власти в обществе. Элизабет Макартур управляет своей жизнью с рвением и страстью, с помощью хитрости и остроумия. Это роман, действие которого происходит в прошлом, но он в равной степени и о настоящем, о том, где секреты и ложь могут формировать реальность.


Признание Лусиу

Впервые издаётся на русском языке одна из самых важных работ в творческом наследии знаменитого португальского поэта и писателя Мариу де Са-Карнейру (1890–1916) – его единственный роман «Признание Лусиу» (1914). Изысканная дружба двух декадентствующих литераторов, сохраняя всю свою сложную ментальность, удивительным образом эволюционирует в загадочный любовный треугольник. Усложнённая внутренняя композиция произведения, причудливый язык и стиль письма, преступление на почве страсти, «саморасследование» и необычное признание создают оригинальное повествование «топовой» литературы эпохи Модернизма.


Прежде чем увянут листья

Роман современного писателя из ГДР посвящен нелегкому ратному труду пограничников Национальной народной армии, в рядах которой молодые воины не только овладевают комплексом военных знаний, но и крепнут духовно, становясь настоящими патриотами первого в мире социалистического немецкого государства. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Скопус. Антология поэзии и прозы

Антология произведений (проза и поэзия) писателей-репатриантов из СССР.


Огнем опаленные

Повесть о мужестве советских разведчиков, работавших в годы войны в тылу врага. Книга в основе своей документальна. В центре повести судьба Виктора Лесина, рабочего, ушедшего от станка на фронт и попавшего в разведшколу. «Огнем опаленные» — это рассказ о подвиге, о преданности Родине, о нравственном облике советского человека.


Алиса в Стране чудес. Алиса в Зазеркалье (сборник)

«Алиса в Стране чудес» – признанный и бесспорный шедевр мировой литературы. Вечная классика для детей и взрослых, принадлежащая перу английского писателя, поэта и математика Льюиса Кэрролла. В книгу вошли два его произведения: «Алиса в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье».