Человек по имени Как-его-там. Полиция, полиция, картофельное пюре! Негодяй из Сефлё - [190]

– А где ты думаешь найти Эрикссона? – спросил Кольберг.

– На верхней крыше со стороны улицы над северной студией.

Кольберг собрал лоб в глубокие морщины и замер, прижав большим пальцем левой руки верхнюю губу.

– Едва ли он там окажется, – сказал Гунвальд Ларссон. – Есть только один шанс достать его. Шанс для хорошего стрелка.

– Постой-ка, – перебил Кольберг. – Если я правильно себе представляю, обе квартиры-студии лежат как два ящика на собственно крыше. Обе – на несколько метров отступя от улицы. Крыша у них плоская, но от нее к краю идет скошенная стеклянная стена, отчего тут получается как бы впадина.

Мартин Бек взглянул на него.

– Да-да, – продолжал Кольберг, – и мне кажется, что именно оттуда Эрикссон стрелял по машине на Оденгатан.

– И при этом сам ничем не рисковал, – вмешался Гунвальд Ларссон. – А ведь хороший снайпер на крыше «Бонниерс» или на колокольне… Хотя нет, с «Бонниерс» ничего не получится.

– А вот про колокольню он не подумал, – сказал Кольберг. – Да там и нет никого.

– Никого, – повторил Ларссон. – И очень глупо.

– О’кей, но, чтобы заманить его на крышу студии, надо каким-то образом привлечь его внимание.

Кольберг снова погрузился в раздумье. Остальные молчали.

– Этот дом немного отступает от красной линии, – сказал он. – Примерно метра на два. Я считаю, что, если затеять что-нибудь в углу, образованном стенами домов, или где-нибудь рядышком, ему, может, придется влезть на крышу студии, чтобы последить, чего это тут делают. Перевешиваться через парапет он едва ли станет. Но если взять пожарную машину…

– Я не хотел бы вмешивать в это дело пожарных, – сказал Мартин Бек.

– Мы можем привлечь тех полицейских, которые уже оделись пожарными. Если они будут жаться к стене, ему в них все равно не попасть.

– Если у него нет при себе ручных гранат, – брюзгливо добавил Гунвальд Ларссон.

– А что они будут делать там, в углу? – спросил Мартин Бек.

– Просто ковыряться, – сказал Кольберг. – Больше ничего и не нужно. Это я могу взять на себя. Но чтоб с твоей стороны ни звука.

Мартин Бек кивнул.

– Вот так, – сказал Кольберг. – Значит, договорились?

Мальм все время с удивлением глядел на Мартина и наконец спросил:

– Это следует рассматривать как добровольный почин?

– Да.

– Должен признаться, что я тобой восхищаюсь, – продолжал Мальм. – Но понимать тебя, по совести говоря, не понимаю.

Мартин ничего не ответил.

Через пятнадцать минут он отправился к крепости на Далагатан. Он старался держаться поближе к стенам домов. Рукой он прижимал к боку складную алюминиевую лесенку.

Одновременно пожарная машина с включенными сиренами выехала из-за угла Обсерваториегатан.

Под пиджаком у Мартина был спрятан коротковолновик, а 7,65-миллиметровый «вальтер» упирался дулом под мышку. Он отмахнулся от полицейских в штатском, которые вылезли навстречу ему из котельной, и начал медленно подниматься.

Наверху он открыл дверь студии универсальной отмычкой, которую добыл для него Кольберг, и оставил в холле верхнюю одежду и куртку.

По профессиональной привычке огляделся – уютная, со вкусом обставленная квартира – и подумал, что интересно бы узнать, кто здесь живет.

Вой пожарных сирен не умолкал ни на минуту.

Мартин Бек чувствовал себя вполне спокойно и уверенно. Он открыл окно, выходящее во двор, и сориентировался. Он находился как раз под северным балконом. Он собрал лестницу, выставил ее наружу и зацепил за перила балкона, примерно в трех с половиной метрах над окном.

Затем он слез с подоконника, вернулся в квартиру и настроил приемник. Рённ отозвался тотчас же.

Со своего поста, позади больничной территории, на крыше двадцатиэтажной башни «Бонниерс» Эйнар Рённ вел наблюдение за расположенным на пятьсот метров юго-западнее домом № 34 по Далагатан. Глаза у него слезились от резкого ветра, но объект наблюдения был виден вполне отчетливо – крыша над северной студией.

– Ничего, – сказал он в приемник. – Пока ничего.

Он услышал вой пожарной машины, и вслед за тем какая-то тень скользнула по узкой, освещенной солнцем полоске крыши. Он поднес микрофон к губам и сказал обычным голосом:

– Да. Вот он. Вижу. На этой стороне. Лежит на крыше.

Через двадцать пять секунд сирены умолкли. Рённ, удаленный от Далагатан на полкилометра, не отметил сколько-нибудь серьезных изменений. Но уже мгновение спустя он увидел вдали тень на крыше, увидел встающую фигуру и сказал:

– Мартин! Давай!

Вот теперь голос у него был хриплый от волнения. Ответа не последовало.

Будь Рённ метким стрелком – а он таковым не был – да будь у него вдобавок винтовка с оптическим прицелом – а таковой у него тоже не было, – он, пожалуй, мог бы попасть в фигуру на крыше. Да, и еще если бы он рискнул выстрелить, что тоже очень сомнительно. Ибо фигура на крыше вполне могла оказаться Мартином Беком.

Для Эйнара Рённа не имело большого значения, что у пожарной машины перегорел предохранитель и смолкла сирена.

Для Мартина Бека это значило все.

Едва получив сигнал от Рённа, он оставил радио, метнулся к окну и стремительно взобрался на балкон. Прямо перед собой он увидел глухую заднюю стену студии с узкой ржавой лестницей.

Когда смолк защитный звук сирены, он уже карабкался наверх, сжимая пистолет в правой руке.