Человек по имени Как-его-там. Полиция, полиция, картофельное пюре! Негодяй из Сефлё - [189]

Первый вертолет вернулся к исходной точке с телом мертвого полицейского на стропах. Он приземлился на территории газового завода. Тело Аксельссона ударилось о землю, и вертолет протащил его еще несколько метров по земле.

Мотор смолк.

Тут в игру вмешалась бессмысленная жажда мести. Сотни всевозможных видов оружия открыли огонь по крепости на Далагатан. Никто из стрелков не знал, куда стреляет, и ни одна из пуль не попала в цель.

Только с церкви Густава Вазы и с крыши издательства «Бонниерс» не стрелял никто.

Через несколько минут огонь начал ослабевать и наконец смолк.

Трудно было рассчитывать, что хоть одна пуля попадет в Эрикссона (если считать, что это был он).

XXVIII

Ставка главнокомандующего была на редкость уютным деревянным домиком желтого цвета с черной плоской крышей, открытой лоджией и высоким дымоуловителем над трубой.

Даже спустя двадцать минут после неудавшейся высадки десанта большинство собравшихся еще не оправились от шока.

– Он сбил вертолет, – задумчиво изрек Мальм, вероятно, уже в десятый раз.

– А, значит, до тебя тоже дошло, – сказал Гунвальд Ларссон, только что вернувшийся со своего наблюдательного пункта.

– Я потребую прислать войска, – сказал Мальм.

– Да? – удивился Кольберг.

– Да, – ответил Мальм. – Это единственная возможность.

«Ну ясно, единственная возможность, не потеряв окончательно лицо, переложить ответственность на других, – подумал Кольберг. – Чем тут помогут войска?»

– Чем тут помогут войска? – спросил Мартин Бек.

– Пусть разбомбят дом, – сказал Гунвальд Ларссон. – Подвергнут весь квадрат артиллерийскому обстрелу. Или…

Мартин Бек поднял на него глаза:

– Что или?

– Сбросят парашютный десант. Не обязательно даже людей. Можно спустить на парашютах дюжину полицейских собак.

– Совершенно неуместные шутки, – сказал Мартин.

Гунвальд Ларссон промолчал. Зато неожиданно подал голос Рённ, который бог весть из каких соображений именно сейчас углубился в свои записи.

– А Эрикссону как раз сегодня исполнилось тридцать шесть лет.

– Более чем странный способ отмечать день рождения, – отозвался Ларссон. – Постойте-ка, а если выстроить на улице полицейский оркестр, и пусть они сыграют «С днем рожденья тебя». Ему, пожалуй, будет приятно. А потом спустим на крышу отравленный торт с тридцатью шестью свечками.

– Заткнись, Гунвальд, – сказал Мартин.

– Мы ведь еще не пускали в ход пожарных, – пробормотал Мальм.

– Верно, – подтвердил Кольберг. – Но жену Эрикссона убили не пожарные. А у него дьявольски острый глаз, и в ту минуту, когда он среди пожарных увидит переодетых полицейских…

Кольберг смолк.

А Мальм спросил:

– При чем тут жена Эрикссона?

– А при том.

– А, ты про эту старую историю, – сказал Мальм. – Но ты подал мне мысль. Возможно, кто-нибудь из родственников мог бы уговорить его. Невеста, к примеру.

– Нет у него невесты, – сказал Рённ.

– Все равно. Тогда, может быть, дочь? Или родители?

Кольберг передернулся. С каждой минутой в нем крепла уверенность, что все свои профессиональные познания Мальм почерпнул из кинофильмов.

Мальм встал и пошел к машинам.

Кольберг долго, испытующе глядел на Мартина. Но Мартин Бек не встретился с ним взглядом, и вид у него, когда он стоял, прислонясь к стене, был неприступный и озабоченный.

Впрочем, обстановка и не располагала к чрезмерному оптимизму.

Уже есть трое убитых – Нюман, Квант, Аксельссон, а после падения вертолета число их возросло до семи. Мрачный баланс. Кольберг не успел по-настоящему испугаться, когда ему грозила смертельная опасность перед зданием стоматологического центра, но теперь ему было страшно. Отчасти потому, что очередная неосторожность могла стоить жизни еще нескольким полицейским, но прежде всего потому, что Эрикссон мог внезапно отказаться от первоначального замысла стрелять только в полицейских. В этом втором случае нельзя даже представить себе размеры катастрофы. Слишком много людей находится в пределах досягаемости – на территории больницы и в жилых домах на Оденгатан. Но что же делать? Раз время не терпит, остается только одна возможность – штурмовать крышу тем или иным путем. А чего это будет стоить?

Кольберга занимал вопрос, о чем может думать Мартин. Он не привык томиться неизвестностью по этому поводу, его это раздражало. Но недолго, ибо в дверях появился Мальм, и в ту же секунду Мартин Бек поднял голову и сказал:

– Это задача для одного человека.

– Для кого же?

– Для меня.

– Не могу допустить, – решительно отрубил Мальм.

– Ты уж извини, но такие вопросы я решаю сам.

– Минуточку! – вмешался Кольберг. – На чем основано твое решение? Технические соображения? Или чисто моральные?

Мартин Бек взглянул на него и ничего не ответил.

Но для Кольберга и одного взгляда было достаточно. Значит, и то и другое.

А уж раз Мартин Бек принял такое решение, не Кольбергу с ним спорить. Для этого они слишком хорошо и слишком долго знают друг друга.

– Как ты намерен действовать? – спросил Гунвальд Ларссон.

– Зайду в одну из квартир этажом ниже, потом вылезу через окно, что выходит во двор. Ну то, что как раз под северным балконом. И взберусь на этот балкон по складной лестнице.

– Может получиться, – сказал Гунвальд Ларссон.