Человек плюс машина - [2]

Автор

1

…Но ужель он прав,

И я не гений? Гений и злодейство

Две вещи несовместные…

А.Пушкин. Моцарт и Сальери

Иван Иванович Копьев, главный герой моего повествования, появился у нас в городе и у нас в институте за год, если не ошибаюсь, до того, как мы заварили ужасную кашу с покупкой гигантской вычислительной машины, или, что то же, электронной системы, предназначенной для автоматизации физических экспериментов во всех лабораториях нашего, а в перспективе и других институтов филиала.

От нас тогда уехал руководитель одного из секторов, субъект, прямо скажем, несимпатичный, вздорный, и директор наш, Кирилл Павлович Белозерский, академик (или нет, тогда еще только член-корр), а также весьма большой мудрец в плане житейском, немало сделавший, чтобы убрать того субъекта из института, на ученом совете сказал:

— Друзья, однажды ожегшись, давайте подберем на это место человека, который, может, и не будет таким уж блестящим талантом — у нас они есть, и нам их достаточно, — но зато человек этот пусть подойдет нам с точки зрения отношений товарищества и добрососедства, которые традиционны и которые прямо-таки необходимы в нашем маленьком коллективе и нашем маленьком, затерянном в лесах и снегах городке.

Так сказал Кирилл Павлович. На дворе, правда, если память мне не изменяет, стояло жаркое лето, в окно виден был импортный экскаватор, который, поднимая пыль, рыл котлован для фундамента пристройки под вычислительный центр, в сорока километрах от нас — полчаса езды по четырехрядной бетонной магистрали — находился областной центр, огромный промышленный город, население которого давно перевалило за миллион, сам же Кирилл Павлович недавно вернулся из командировки в Италию, так что насчет «затерянного в лесах и снегах» сказано было немного вольно. Но у нас любили Кирилла Павловича, администратор он был идеальный, и, когда к нему слишком не приставали, вреда от него не видел никто, и на эту вольность все только заулыбались, легко ее ему простив.

Вот тогда-то другой (тоже главный) герой моего повествования, Виктор Викторович Эльконников, личность незаурядная, у нас очень популярная и авторитетная, — у нас его звали Эль-К (физики, знаете, любят такие сокращения — Джи-Джи, Дау или ППЛ+), а об Эль-К чуть позже я расскажу подробнее, — и предложил кандидатуру своего университетского приятеля, который недавно как раз написал ему не то из Чебоксар, не то из Бердянска — сейчас Эль-К и не помнит, — интересуясь, нет ли в филиале и, конкретнее, в институте подходящей для него работы и вакантного места.

— Мне представляется, — сказал Эль-К, — что мой протеже, Иван Иванович Копьев, идеально соответствует тем требованиям, которые сформулировал уважаемый наш Кирилл Павлович. Он доктор физико-математических наук, диссертацию его я знаю. Работа, врать не буду, не самого высшего класса, но на твердую четверку. Вообще, признаюсь, Иван Иванович звезд с неба не хватает, но!.. Но парень он хороший, свойский, тихий малость, кому-то из вас он покажется занудой, как показался в свое время, между прочим, его собственной жене… Имеет это, однако, такое уж значение?! Если кому-то из вас станет с ним чересчур скучно, приходите ко мне, я вас вмиг развеселю! — (Все смеются.) — А работник он добросовестный, аккуратен, исполнителен. Небольшую тему он свободно может потянуть. И даже руководить двумя-тремя, ну пятью сотрудниками. Словом, я отвечаю за него, помогу ему войти в коллектив и, если у него будут на первых порах затруднения в работе, помогу тоже…

Дирекция незамедлительно дала согласие, и вскоре Иван Иванович появился у нас.

Характеристика, данная ему Эль-К, подтвердилась, как шутили наши присяжные острословы, на все 150 %, ибо Иван Иванович оказался еще тише, еще неприметнее, позволю себе выразиться, еще серее, чем обрисовывал его старый приятель. Видно, годы-то взяли свое, решили мы, хоть по годам-то Ивану Ивановичу было не так уж много — сорок три, и по нынешним временам он мог считаться сравнительно молодым. Но ощущалась в нем постоянно какая-то усталость, что ли, вялость, будто всегда он ходил невыспавшийся, будто все делал через силу; делал, возразить ничего нельзя, делал старательно, с известной даже сноровкой, лентяем его никак вроде бы нельзя было назвать, в тайных пороках замечен не был, и при этом странное оставалось от него впечатление! Сам Эль-К отчасти признавал это. А директор наш говорил:

— Знаете, Виктор Викторович, ваш дружок, быть может, малый действительно неплохой, я на вас за него не в обиде, и в коллективе он ужился, и дирекцию не подводит… но все-таки чего-то там, простите, не хватает. Я уж не говорю: искры Божией и тому подобное… Но хотя бы маленько на-строеньица, что ли, ему подбавить очень хочется, а то ведь… тоску наводит, тоску, черт побери!.. Я, знаете, когда на него смотрю, всегда анекдот вспоминаю — вы же мне, по-моему, его и рассказывали — про первую скрипку, про музыканта, который очень не любил музыки. Его приезжий дирижер спрашивает: «Вы почему все время морщитесь? Я плохо дирижировал?» А тот ему отвечает: «Нет, что вы! Просто я очень не люблю музыку». А?! Ха-ха! Вот и ваш Иван Иванович таков же!..