Человек-оркестр: микроструктура общения - [46]

В группе микроструктурного тренинга возникают специфические благоприятные условия, облегчающие этот процесс и придающие ему новое качество – равновесия между получением знания о себе и вглядывания в другого, дополнительности и взаимной необходимости обоих явлений. Живое групповое «зеркало» справедливо, но не бесстрастно – это не только инструмент познания, но, прежде всего, форма человеческого взаимодействия, диалога каждого участника со всеми остальными, с «хором». При большой точности отражения «зеркало» может одновременно сострадать, любоваться, сердиться, иронизировать – ведь в «хоре» отчетливо выделяются лица и их отношения.

* * *

Эти свойства происходящего на занятиях взаимодействия принципиально важны; велико искушение углубиться в тему «зеркала» как группового механизма, опосредующего отношения и формирующего атмосферу… но все это далеко выходит за пределы, поставленные темой и задачами главы. Обещанная развернутая иллюстрация с подробным комментарием дана – что делать, если ее рамки не вмещают ни других проблем, ни множества других методик, техник и форм микроструктурного тренинга общения. Система пластических «зеркал», которую мы попытались описать и проанализировать, составляет лишь одну из линий работы и выбрана в качестве удобного примера, на котором можно было показать специфику микроструктурного подхода, дать читателю возможность заглянуть в его «кухню».[19]

В этой «кухне» есть еще много разного: целое занятие на 2–3 часа может быть построено вокруг… ну, скажем, всего того, что бывает в общении со спиной (а ей, конечно же, есть что сказать, только обычно никто не слушает). Случается и рисовать, и рассказывать истории, и двигаться (много!), и медитировать… Или, к примеру, немного угадывать мысли – они отлично угадываются при сильной настройке на телесно-пластический почерк другого человека; такие вещи быстро перестают удивлять (и в самом деле, что особенного?). Угадываются и другие обстоятельства: мы не раз видели на занятии, как «вошедшая в резонанс» группа рассказывала то, чего знать из житейских источников никак не могла. Случалось, это были до странности точные описания комнаты, в которой живет кто-то из участников… или особенного душевного состояния, в котором здесь его никто не видел и которое, возможно, не посещало его давно… или чьего-то смирно висящего в шкафу любимого платья… или чужого сна…

Вот такая, не вдруг открывающаяся, возможность выходить за границы стертого, автоматического восприятия других людей и столь же автоматического общения с ними – это и есть волшебное вознаграждение за терпеливое внимание к «мелочам». Как всякое творчество, оно содержит в себе и «кухню» (технику), и тайну, которую ни через какие технические описания передать нельзя, да и незачем.

Премудрый Бальтасар Грасиан, конечно, знал, что в «искусстве обхождения» описать и, тем более, регламентировать можно не все. Есть у него изящный пассаж, посвященный вот этому таинственному качеству общения, которое авторы все пытались назвать то «невидимой нитью», то «атмосферой», то «почерком» – он же прямо и без затей именует его «не знаю что»:

«Без него все мертво на свете происходит, и самыя лучшия вещи ничто оное лучше чувствовать, нежели узнать можно, и ежели б люди знали, что оно, то уж не было бы „не знаю что“, ему надобно быть непостижну и несказанну..; „Не знаю что“ есть вид и приятность с природы любезная, которая мешается во всякие дела, в слова, в поступки, в речи, в смехи и в малейшие взоры человеческие, так что всякое рассуждение и слово о себе превозвышает».

Может быть, эту загадочную суть живого общения – «непостижну и несказанну» – мы и искали в нашей книге?

Вместо эпилога

Коща писалась эта книга, еще существовал СССР и жанр политического анекдота, еще не торговали у метро Фрейдом, Юнгом и Кастанедой, еще можно было поехать в отпуск в Юрмалу и даже в Пицунду, еще не каждый второй знакомый был генеральным директором чего-нибудь, а словом «мафия» просто ругались.

Совсем недавно это было…

Удивительно не то, что жизнь быстро меняется, а то, что при разительных внешних переменах человек сохраняет какой-то только ему одному присущий способ думать, общаться с ребенком или собакой, запоминать и забывать свои сны.

Смиренные по своей малости черточки уникального человеческого существования оказываются жизнеспособнее империй. Почерк друга или походка старушки-соседки реальнее раздувающихся и лопающихся социальных институтов.

Любовь к ближнему по-прежнему начинается с интереса и внимания к тому, каков этот ближний.

Диалог – с желания и умения слышать и видеть.

Наша книга и сегодня об этом.

Л. Кроль, Е. Михайлова. Октябрь 1992, Москва

Приложения

Приложение 1

Несколько выдержек из работ разной степени популярности могут послужить примерами того, как обычно построены руководства по «правильному» или «хорошему» общению, пониманию других людей и т. д.

А. При признаках перенапряжения, то есть нарушенном режиме, скорости и протекании движений: нервозность, вышедшее из-под контроля расстройство или возбуждение, «сдают нервы», «поиски опоры».

При уравновешенном напряжении, равномерно-уравновешенной скорости и ритмически ненапряженном протекании: стоит «над делами», не захвачен ими полностью.