Человек-огонь - [13]

— Ты откуда знаешь?

— Сам Венька проболтался. «Вашего, — говорит, — богомаза на каторгу, а мне тятенька новую шинель сшил, как у генерала!»

— Иуда проклятый! — вскричал Николай. — Я бы за дядю Андрея жизнь отдал. А ты, Ахмет?

— Я отдала бы, как не отдать за хорошего человека.

— А если тебя будут пытать, гвозди будут под ногти забивать, чтобы узнать, кто тебя вовлек в борьбу с царем, ты сказал бы?

— Ахмет умеет молчать.

— А ты? — Николай посмотрел в глаза Александра.

— Я не выдержал бы гвоздей под ногтями. Тут занозишь и то боль страшная. А гвозди!.. Я орал бы, но никого не выдал.

— Верю, друзья!

Николай осмотрелся, вынул из внутреннего кармана пиджака листовку. Развернул.

— Слушайте. «Товарищи! Силой ваших рук создаются все богатства на земле; вашим трудом питаются все от царя до нищего; ваша кровь — цемент, которым связаны покой и счастье всех людей, и вы, давая всем все, — сами не имеете почти ничего».

— Совсем ничего не имеем. Рука один, — вставил Нуриев.

— Не перебивай, Ахмет. Читай, Коля.

— «Вы строите дворцы, где свободно и богато живут ваши владыки, и тюрьмы, где гниют ваши друзья; вы делаете оружие, которым убивают вас, когда вы выходите из душных стен заводов и мастерских на улицы города, чтобы требовать человеческих прав».

— Верна писал! — не выдержал Ахмет. — Моя масло делай, все кушал. Ахмет не кушал. Деньга нет.

— Каждую осень мы за гроши продаем самую хорошую пшеницу, а едим что придется. С долгами надо расплатиться, одеться, обуться. Весной берем семена втридорога. Никак не можем из нужды выкарабкаться, — с волнением проговорил Саша. — А что делать?

— Вот что, — и Николай продолжал: «Товарищи рабочие и крестьяне! Кто бы вы ни были — русские, татары, казахи, башкиры, стройтесь в единую колонну, готовьтесь к решительному штурму. Довольно терпеть тиранов и палачей! Долой кровавого царя и всю его свору! Да здравствует братский союз и свобода!»

Минуту стояла тишина. Первым ее нарушил Александр:

— Надо всем казакам знать, что тут написано.

— Надо, — подхватил Николай. — Руками казаков задушена революция. И пусть они знают, кого они защищали и кого убивали в прошлом году. Оставляю тебе листовку.

— Зачем одна! Ахмет тоже надо: будем память учить, говорить. Прятать будем.

Николай выполнил просьбу друга.

— А если найдут, что скажете? Где взяли?!

— Ездил в станицу, подобрал бумажку на базаре, тятеньке на цигарки.

— Почему сразу не отдал атаману?

— У атамана хорошая бумага есть, а тятеньке и эта ладно.

— А ты где взял?

— Куртамыш масло возил. Ехал домой, карман лежит. Кто клал не знал, как попал — не знал.

Николай захохотал; просмеявшись, протер от слез глаза, проговорил:

— Ладно придумали. Молодцы. Ну вот что. Вы взрослые и понимаете насколько опасно хранить эти бумажки и говорить о них. Но надо, надо.

7

В это лето Николай Томин впервые самостоятельно исполнял обязанности ярмарочного приказчика. Хозяину привозил большие барыши, а друзьям оставлял книги и листовки.

«Когда закончили торговлю, я пошел к И. П., передал ему квитанции», — записал в дневнике Николай и улыбнулся. Квитанциями они называли прокламации и листовки.

«Суббота, 22 июля. В пять часов мы с Осипом выехали к нам в Кочердык. Повидался с приезжими товарищами. Вечер провел у друзей, читали. Думаю, что Ваня Головачов, Паша Копылов, Сеня Драпишников, Ваня Дудин, Миша Григорьев не будут палачами народа. Оставил товарищам газеты, несколько книжек».

Летним вечером подводы остановились на берегу Тобола, у водяной мельницы. За плотиной видны крыши домов большого старинного села. Пока возчики распрягали коней, Николай решил прогуляться. Он пошел берегом реки к лесу. Только спустился в лощину, как увидел Скворцова в крестьянской одежде, с прутиком в руке.

— Вот так встреча! — хитро улыбаясь, воскликнул Петр Семенович. — Посидим у бережка — умаялся. Сегодня весь день с людьми.

Разожгли маленький костер. Пламя причудливо отражается в реке. Тихо и плавно двигается по воде луна, цепляясь одним рогом за верхушки отражавшихся в глубине реки тополей.

— Все хочу спросить вас, дядя Ан… — Николай прикусил язык, — Петр Семенович.

— О чем?

— Казак я нежеребьевый, один кормилец в семье. От военной службы в регулярной армии освобожден. Однако на будущий год мне на военные учения. Палача из меня собираются готовить. Посоветуйте, как от военной службы отделаться.

— Нет, Коля, это не дело, — ответил Скворцов. — Подводя итоги революции 1905 года, Владимир Ильич Ленин писал о том, что руководители социал-демократического пролетариата в декабре оказались похожими на того полководца, который так нелепо расположил свои полки, что большая часть его войск не участвовала активно в сражении. Пролетариат должен иметь своих полководцев, командиров, без них он не победит. Мой наказ: изучай военное дело серьезно, досконально. А теперь расскажи-ка мне, как хозяина на посмешище выставил перед всем честным народом.

Николай вспыхнул.

— Как это вы узнали?

— Я обязан все знать о своих друзьях и помощниках.

Николай, смущаясь, стал рассказывать:

— Позвали мы хозяйку к обеду. Приказчик Григорий спрашивает:

— Чем же ты нас, добродетельница, кормишь?