Человек-огонь - [12]
Листовок требовалось много, а привез Томин небольшую пачку. Надо размножить. Но как? Стали советоваться.
— В Куртамыше живет один старик Фомич, мастер — золотые руки, — вспомнил Николай. — Схожу к нему, может быть и выручит.
— Не Прохор ли Оглоблин? — спросил Яков Максимович. — Знаю его, он мне фотоаппарат чинил. Испытай. Только, чтобы он ни о чем не догадался.
…Прохор Фомич Оглоблин жил на рабочей окраине села. Занимал со старухой избу, в горнице — мастерская.
Когда зашел Николай Томин, Фомич мастерил для какого-то купца домашний сейф с секретом. Много он понаделал таких сейфов, и у каждого свой секрет, который знал только мастер да хозяин.
Николай с любопытством огляделся.
На одной стене висят замки размером от дамских сережек до пудовой гири. Замки амбарные, квартирные, шкатулочные. Замки с винтовыми и поворотными, с ударными и нажимными ключами; с одной, с двумя и тремя замочными скважинами, и для каждой свой ключ.
На другой стене — часы различных форм со звоном и кукушками, с петухами и колокольчиками.
Чего только нет в мастерской Фомича! Действительно, мастер — золотые руки!
— Пришел к тебе, Фомич, в праву ногу падать, — проговорил Николай.
— Падай в обе, — шуткой ответил тот. — Чего тебе?
— Библиотечка у меня своя собирается. Люблю читать.
— Хорошее дело.
— И надумал я на каждой книге штампики поставить: где купил, когда, свою фамилию. Буквочки мне надо. Маленькую, ручную типографию.
— Что книги печатают?
— Да. Только хотелось бы с секретом, пусть люди думают, что это еще одна книжка на полке стоит. Ну вот хотя бы как эта, — и Николай, развернув бумагу, положил перед мастером библию в деревянном переплете с застежками.
— Дело не хитрое, смастерю. Через две недели приходи.
Фомич сдержал слово. На деревянной обложке под кожей образ Иисуса Христа из металлических пластин, а по краям парят ангелы. Корешок весь в бугристых узорах. Надо знать, какую из множества головок нажать, чтобы открыть застежку. Откинешь обложку, а там разрисован титульный лист, и на двадцати страницах божественное писание. Чтобы открыть заднюю обложку надо тоже знать секрет. А там и шрифт, и все, что к нему положено для печатанья. «Вот бы такой мастер пригодился революционерам», — подумал юноша и, чтобы доказать старшим товарищам, на что он способен, решил сагитировать старика.
В благодарность Николай подарил Фомичу томик сочинений Максима Горького. Вручив подарок, он направился к выходу.
— Эй, парень, вернись! Ты что-то не то мне дал. За книжку премного благодарен, а листок возьми. Что надо смастерить — пожалуйста, а этим делом заниматься — нет: я тебя не видел, и ты меня не знаешь. Ступай с богом.
— А я думал, что вам, мастеровому человеку, будет интересно, — растерялся Николай.
— Истинно мастеровой. Мое дело мастерить, а не царей свергать. Насвергались — хватит: в Питере свергали, в Москве свергали, а что из этого вышло? Свергальщиков-то всех на веревочку да в Сибирь. Эвон их сколько везде нагнали.
— Ну, ладно, Фомич. Спасибо за работу.
— Не обессудь.
Юноша шел от Фомича расстроенный. Выдаст или нет? Что скажут Друговы, Искрин? Ведь без их ведома он вручил Фомичу листовку.
Показав Друговым книгу-типографию, Николай рассказал о необдуманном поступке.
Яков Максимович опустил вниз глаза, пощипал остренький кончик бородки. Владимир Яковлевич, обронив: «М-да!», почесал затылок. Установилось неловкое молчание. Николай ждал разноса.
— Повтори-ка, что он ответил? — попросил Яков Максимович.
Юноша повторил из слова в слово.
— Ну, если Фомич сказал, что ни ты его, ни он тебя не знает, надо полагать, что он никому не сообщит, — заключил Владимир Яковлевич.
— Мне так же думается, — согласился Яков Максимович, — все же надо принять меры предосторожности. Типографию на квартире держать опасно. О месте ее хранения придется Николаю подумать. Если же и попадется она в руки полиции, отвечай так, как говорил Фомичу, когда заказывал. Больше ты ничего не знаешь. Такая самодеятельность может привести к провалу. Ты это понял? А печатать лучше не в Куртамыше.
Николай сказался больным, отпросился у хозяина и уехал в Казачий Кочердык. Уже начался покос, и все старшие были на лугах. Дома только бабушка с маленькими ребятишками.
Николай пил парное и кипяченое молоко, бабушкины травяные навары. А вечером уходил в баню и печатал листовки.
В воскресенье вместе с Ахметом и Сашей поехали на луга. Николай рассказывал о жизни Куртамыша, за что в это захолустье сосланы правительством хорошие люди.
— Правду говорить — плохой будешь. Ай-ай-ай! — горячо отзывался Ахмет.
— Учиться тебе надо, Ахмет, — посоветовал Николай.
— Как учиться? Большой я. Школа мусульманской нет. Книга татарской нет. Как учиться?
— Учись русской грамоте. Саша поможет, а я букварь и арифметику пришлю, тетради, карандаши.
— Спасибо, Коля. Больна хорошо учиться.
Александр согласно кивнул головой.
Привал сделали на берегу Тобола, у горы Пика.
Разожгли костер, на треноге повесили над огнем котелок с водой.
Вспомнили детство, дядю Андрея.
— Я слышал, что он погиб при побеге из тюрьмы, — сообщил Николай.
— Вот какой человек был, ничего не боялся, — с грустью проговорил Александр. — А ведь его выдал Венька Полубаринов.
К 60-летию Вооруженных Сил СССР. Повесть об авиаторах, мужественно сражавшихся в годы Великой Отечественной войны в Заполярье. Ее автор — участник событий, военком и командир эскадрильи. В книге ярко показаны интернациональная миссия советского народа, дружба советских людей с норвежскими патриотами.
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.