Человек, научивший мир читать - [14]
Идея об обязательном посещении школы для всех впервые была реализована протестантами. Но не лютеранами, а кальвинистами. В 1536 году с подачи Жана Кальвина обязательное посещение ввели в Женеве, через пару лет – в Берне. В 1592 году оно появилось в немецком герцогстве Пфальц-Цвайбрюкен, шесть лет спустя – в Страсбурге. В 1616 году в Шотландии «Законом об учреждении школ» оно было введено в каждом приходе (с 1496 года там уже было обязательное посещение школы для дворянских детей). Но это были, скорее, капли в море. В течение XVII века мелкие немецкие государства одно за другим учреждали у себя обязательные школы. Но о школьной системе можно говорить лишь с XVIII века, когда крупные государства постепенно становятся централизованными: в 1717 году Фридрих II Великий создал систему школ и ввел обязательное образование (но не посещение школы!) в королевстве Пруссия, в 1774-м – при императрице Марии-Терезии – оно появилось в Австро-Венгрии. Во Франции систему начальных школ создали только в 1833 году, а в Норвегии публичные школы появились, например, еще в 1739 году.
Основная разница между обязательным образованием и обязательным посещением школы состояла в том, что качество внешкольных занятий невозможно было проконтролировать. Скажем, по прусским законам, глава семьи был обязан дать детям образование, но посещение школы предполагалось на случай, «если он не может или не хочет обеспечить обучение в своем доме». Состоятельные семьи обычно нанимали учителей. И школа и учитель стоили денег, а до школы нужно еще как-то добираться… В общем, подсчитав все расходы, глава семьи мог придти к выводу, что домашний учитель – особенно если детей в семье много – не сильно дороже. Впрочем, он мог обучать детей и сам: чтение, письмо, счет – требовались начальные навыки. И это было бесплатно! Проследить, хорошо ли отец, заявивший, что обучает своих детей дома, учит их, и учит ли вообще, было в те времена нереально. При этом тогдашние родители часто возмущались тем, что государство указывает им, как воспитывать детей, вмешиваясь в их родительские права[30].
В XVIII веке подавляющая часть населения Западной Европы жила в сельской местности, дети с ранних лет работали со взрослыми. Даже если родителям пришлось теперь отпускать их учиться – найти помещение для школы часто было непросто, не хватало и учителей, детям всех возрастов приходилось учиться в одном классе. В Австро-Венгрии на момент принятия в 1774 году закона об образовании школу посещала только одна шестая часть детей школьного возраста. Впрочем, к 1784 году эта доля составляла уже три пятых, а в 1828 году – девять десятых. При сыне Марии-Терезии Иосифе II начальные школы для мальчиков стали даже бесплатными!
Но за школьное образование девочек родителям по-прежнему приходилось платить[31].
Введение всеобщего школьного образования в XVII–XVIII веках было реакцией тогдашних правителей на два тренда, которые стали результатом массового распространения доступной по цене книжной продукции: бурное развитие науки и техники и рост критического мышления и вольнодумства. Ключевую роль в этом сыграл типографический концерн Плантена. Теперь печатная книга стала основным носителем знаний, а чтение оказалось важнейшим навыком при обучении любой более или менее сложной профессии, так что подданных нужно было срочно учить читать. С другой стороны, нужно было знать и контролировать, что именно они читают и как осмысливают прочитанное, научить их мыслить единообразно и лояльно (сегодня это называется вторичной социализацией), иначе рано или поздно революции не избежать. Обе задачи должно было решить обучение детей по единой школьной программе.
Но в годы юности Кристофа Плантена у правителей пока что другие заботы. Никакой школьной системы не существует, научиться читать и особенно писать даже в Париже можно лишь в немногих местах, попасть куда может вовсе не каждый. Доступ к образованию во Франции в первой половине XVI века ограничен, тем более для детей простолюдинов. Выше не случайно говорилось об огромной удаче – без нее шансов выучиться чтению и письму, этим уже набирающим популярность, но все еще довольно редким умениям, у маленького Кристофа попросту не было. И здесь самое время задать вопрос о количестве грамотных: так сколько же их все-таки было?
Никаких точных цифр назвать нельзя. В XVI веке не то что демографической статистики не велось – даже обычных переписей не проводилось, так что данные о населении европейских стран у нас есть только приблизительные. Объективные индикаторы или источники, дающие представление о ситуации с грамотностью, найти сложно. Одним из таких источников стали брачные свидетельства, по которым хотя бы можно определить, какой >5 процент мужчин и женщин умел писать собственное имя. Как мы знаем, письму в тогдашних школах обучали после чтения, так что логично предположить, что эти люди умели читать – хотя бы на «полуграмотном» уровне.
Сколько-нибудь полных данных по времени Плантена у нас нет. Столетием позже, в XVII веке, уже после реформ образования, вызванных Реформацией и Контрреформацией, во Франции только 30 % мужчин и 14 % женщин могли поставить подпись, а не крестик, под собственным брачным свидетельством. В Англии эти проценты были выше, чем во Франции. В урбанизированных Нидерландах выше, чем в Англии: в 1630 году в Амстердаме почти две трети мужчин и только треть женщин могли поставить свое имя на брачном свидетельстве
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Валерий Тарсис — литературный критик, писатель и переводчик. В 1960-м году он переслал английскому издателю рукопись «Сказание о синей мухе», в которой едко критиковалась жизнь в хрущевской России. Этот текст вышел в октябре 1962 года. В августе 1962 года Тарсис был арестован и помещен в московскую психиатрическую больницу имени Кащенко. «Палата № 7» представляет собой отчет о том, что происходило в «лечебнице для душевнобольных».
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
Книжечка юриста и детского писателя Ф. Н. Наливкина (1810 1868) посвящена знаменитым «маленьким людям» в истории.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.
Ричард III (1452–1485), пожалуй, самый известный и самый загадочный король Средневековья. Он долгие годы был верным вассалом своего старшего брата – Эдуарда IV Йорка (1461–1483), который верил Ричарду настолько, что перед смертью назначил брата регентом Англии и опекуном своих сыновей. Однако, почти сразу же после кончины Эдуарда IV с Ричардом произошла удивительная метаморфоза – он отстранил от власти, посадил в темницу, и, возможно, даже приказал убить вверенных его попечению детей. Царствование Ричарда III было очень недолгим, за два неполных года он не успел проявить себя как государственный деятель, и все же, он должен был остаться в памяти англичан как не самый плохой государь – он отменил введенные Эдуардом IV «добровольные» пожертвования в пользу короны и принял ряд прогрессивных законов.