Человек на балконе - [37]

Yerzhan Rashev: Малышка, спасибо за откровенное письмо. Ты была права — я немного ушел в запой в эти дни. Они были похожи на затянувшийся кошмар. Какие-то люди вокруг, какие-то разговоры, тупые выходки… Обычные дела))) Я не знаю твоего парня. Но мне кажется, он неплохой человек. Прошу тебя, не разбивай ему сердце. Мне тоже безумно хочется, чтобы ты вернулась. Но подумай дважды. Твои чувства ко мне — не самое главное. Поверь мне, жизнь в Казахстане — не сахар. Иногда мне кажется, что скоро эта страна превратится в Иран)) И я не хочу, чтобы ты о чем-то жалела. И перестань грустить! А то мне придется дать тебе пинка)

Giuliana Caruso: Когда я слышу истории про твои пьяные приключения, мне хочется тебя ударить! Но, наверное, уже поздно что-то менять. У меня действительно есть к тебе чувства. Мне кажется, что я тебя люблю. Но ты никогда не изменишься. Никогда не перестанешь пить. И в какой-то момент я устану и перестану за тебя бороться. Поэтому ты прав. Никаких чувств. И никаких сожалений. Не переживай за меня. Удачи.

9 июля 2011

Yerzhan Rashev: Привет. Ну вот видишь, теперь я тебе пишу. Прости, я действительно много пил в эти дни. Но все в прошлом. Я привел себя в порядок. Сплю по 8 часов в день. Хожу исправно на работу. Стараюсь не курить и не думать о плохом. А вчера наконец-то сходил в кино. Показывали «Кожу, в которой я живу» Альмодовара. Ни в коем случае не смотри! Фильм просто ебанутый! НЕ. ХОДИ. НА. ЭТОТ. ФИЛЬМ. А если честно, я по тебе скучаю. Скучаю по твоим волосам, по твоим ногам, по твоей поразительной красоте. Скучаю по нашим разговорам. My heart is shattered daily.

Giuliana Caruso: Аморе-е-е! Позвони мне по скайпу, пожалуйста! Я ушла от своего парня. А вчера сходила в церковь и во всем призналась священнику. Может быть, это как-то поправит зло, которое я ему причинила. Мои родители меня не понимают. Они говорят, что я сумасшедшая, потому что хочу уехать в неизвестную страну. Неизвестно к кому. У нас в доме много гостей, но мне очень одиноко. И хочется плакать. Мне хочется, чтобы ты был рядом. Чтобы ты обнял меня и сказал, что все будет хорошо. Чтобы ты рассказал одну из своих смешных историй. Чтобы ты излечил мою боль. Я обязательно вернусь. И я все еще люблю тебя, даже больше, чем там, в Казахстане.

25

Ранним субботним утром, сидя у себя на балконе, я отправил Джулиане письмо, полное сладких слез и сентиментальности. Налет грусти и в то же время страннейшее воодушевление наполняли меня, когда я нажимал кнопку Send. Зажигалось палящее солнце, а в горах все так же лежали снега. Я думал о том, что трагичная серьезность нашей жизни должна иногда разбавляться такими вот утрами. Полезно иногда бывает быть чудесным, незаурядным, самым ебнутым влюбленным в мире и окунаться мысленно в темный колодец времени. В одном эпизоде фильма «Персонаж» с Уиллом Ферреллом главный герой все никак не может решить, в каком сюжете он находится — в трагедии или комедии. Ровно в шесть тридцать утра 9 июля 2011 года я осознал, что нахожусь в комедии. Мысль эта, смеясь, разбилась вдребезги о телефонный звонок ЧЗМИ.

— Э, ты готов ехать на Капчагай? Мы заедем за тобой через час.

Я не был готов никуда ехать, но радостно согласился. Мне необходимо было покинуть город, забыться, успокоиться и магическая спонтанность приглашения ЧЗМИ очаровала меня. Мне срочно нужно было перепрыгнуть из одной судьбы в другую, из драматической любовной сцены нырнуть в прохладный капчагайский бассейн, сменить, так сказать, эпизоды в жизни. Мне очень хотелось исчезнуть.

Я принял холодный душ и спустился в шортах и шлепанцах к ждавшей меня снаружи машине. Внутри авто я обнаружил заспанных, помятых ЧЗМИ, Капитана Очевидность и Алмазяна. Мне показалось, что троица друзей так же, как и я, пытается от чего-то убежать. ЧЗМИ — широкоплечая, квадратная детина и старинный боевой товарищ, молодой, богатый и романтичный, как всегда разговаривал с кем-то по телефону. Веселый и рослый Капитан Очевидность напоминал былинного батыра из книжных иллюстраций к казахским народным сказкам. Алмазян — сухой, циничный, разбитый человек со шрамом через все лицо, злословил, словно старый пират. В черном котловане этого душного города все мы выглядели отборными, странными персонажами.

— Ну и ебальники у вас! — ухмыльнулся я.

— Мы ночью в «Циркус» ходили. Вера Брежнева не приехала. Мы набухались. Не спали. Что еще ты ожидал увидеть? У тебя самого ебальник не самой первой свежести. Проводил?

— Проводил.

Мы молчаливо выехали за черту города — каждый с грузом своих проблем и с начинающейся посталкогольной депрессией. От холодного пессимизма нас спасло только купленное заранее разливное чешское пиво в пластиковых баклажках. После нескольких глотков заиграли вокруг сцены, образы, облики, повороты, начал раздаваться смех и завязался душевный разговор. Обратив свой взор за окно автомобиля, я наблюдал, как в замедленном действии пропадает Алматы. Я не люблю покидать даже центр города, поэтому мне было не по себе смотреть на заброшенные, растоптанные, неуклюжие и ветхие окраины. Автомойки, гаражи, шашлычные, пыльные оптовые магазины, чудаковатые, темнокожие и грубо ругающиеся люди в средневековых одеждах. С другой стороны, из старого города физически необходимо регулярно уезжать, ибо только возвращаясь из долгой поездки, ты начинаешь по-настоящему ценить его.