Человек, который съел «Боинг-747» - [80]

Они выехали из города по шоссе 8. Двухполосная дорога была абсолютно пуста. Вилла резко затормозила перед небольшим зданием, выстроенным из серых шлакобетонных блоков. Табличка над входом гласила: «Ветеринарная клиника». Машина замерла на месте, и Вилла объявила:

— Все, приехали. Тебе сюда.

— Вилла, пожалуйста, пойми меня…

— Убирайся.

Она даже не посмотрела на него. Джей-Джей открыл дверцу пикапа и чуть не вывалился на землю. Он стоял на асфальте и смотрел вслед удаляющейся машине.

— Вилла! — прокричал он в отчаянии во весь голос.

Машина лишь прибавила скорость, и у Джей-Джея впервые в жизни заболело сердце. Заболело сильнее, чем сломанный нос.

Висевший на стене плакат с петухами в красках расписывал основные признаки респираторных заболеваний, свойственные домашней птице. Другой образец наглядного справочного материала содержал не менее важную для Джей-Джея информацию о пяти признаках, по которым можно безошибочно определить появление грыжи у крупного рогатого скота. Приемная ветеринара представляла собой довольно просторное помещение, стены и пол которого были выложены белой кафельной плиткой. Посреди комнаты стоял высокий стол из нержавеющей стали.

Джей-Джей сел на холодную столешницу: для этого ему пришлось подпрыгнуть, и теперь его ноги болтались в воздухе, не доставая до пола. На докторе Нуджине был по-больничному стерильный белый халат. На шее у него висел вполне обычный на вид стетоскоп.

— Если бы мы имели дело с переломом коровьего носа, — изрек доктор Нуджин, завершив первичный осмотр, — я бы, наверное, поступил вот так. — С этими словами он аккуратно положил свои здоровенные ладони на лицо Джей-Джея, прикрыв таким образом ему глаза. — Корове, наверное, было бы больно, но, выбирая из двух зол меньшее…

Резким, явно отработанным движением он изо всех сил крутанул нос пациента в сторону, одновременно вытягивая его вниз.

Джон Смит издал истошный вопль, заглушивший все звуки как в самой клинике, так и в примыкающих к ней загонах и вольерах для животных, находящихся на излечении и карантине. Судя по тому, что ни одна скотина и ухом не повела, можно было предположить, что подобные экзекуции здесь были не редки.

— Ну вот, — удовлетворенно сообщил доктор Нуджин, — будь это коровий нос, я бы сказал, что он выправлен и поставлен на место.

«Будь это коровий нос…»

Джей-Джей даже боялся подумать о том, как он будет выглядеть, когда спадет опухоль. У него были веские причины опасаться, что этот обонятельный аппарат, некогда способный уловить экзотический аромат печеного бедуинского верблюда, никогда больше не сможет функционировать должным образом. Его безупречно симметричный нос!

— Как насчет болеутоляющих? — превозмогая боль, осведомился Джей-Джей.

— Ну… — Доктор на несколько секунд задумался и как-то неуверенно стал теребить свою бороду. — Предположим, корова со сломанным носом принимала бы — разумеется, по моему предписанию — фенилбутазон. Проблема, пожалуй, заключается в одном — в дозировке. Очень уж большие таблетки делают для крупного рогатого скота.

Ветеринар заглянул в стоявший у стены шкафчик и вытащил из него здоровенную пилюлю, размером едва ли не с сардельку.

— Давайте прикинем. На первый взгляд по весу вы тянете примерно на пятую часть коровы. Если хотите вычислить более точную пропорцию, то считайте сами.

Джей-Джей понял, что с такой болью в лобной и лицевой части черепа ни о каких точных расчетах речи быть не может. Пришлось согласиться с предложенной ветеринаром приблизительной дозировкой.

— Через несколько недель все как рукой снимет, — донесся сквозь пелену боли голос доктора. — Впрочем, должен вам сообщить, что та корова, о которой шла речь выше, еще некоторое время после выздоровления вряд ли могла обоснованно претендовать на участие в конкурсах красоты.

Джей-Джей с ужасом посмотрел в зеркало. Он с трудом узнал себя. Его глаза превратились в две узкие щелки, вокруг которых расплылись огромные черно-синие круги.

— Спасибо, док, — сказал Джей-Джей гнусавым из-за вмятого в череп носа голосом.

Он слез с железного стола, зажал в руке огромную таблетку и молча пошел к выходу. По дороге из ветеринарной лечебницы в город облаять его посчитала своим долгом каждая собака. Ни одна машина не притормозила, чтобы предложить помощь или подбросить до мотеля. Наоборот, Джей-Джею казалось, что местные водители его демонстративно объезжают и лишь прибавляют скорость.

На углу Центральной и Четвертой улиц он остановился и осторожно прикоснулся к носу. Было больно, но эту боль Джей-Джей считал вполне заслуженной. Она была наказанием за те страдания и мучения, которые он причинил другим людям.

В его голове вдруг послышался голос отца: «Иди по жизни прямо, сынок. Выбери себе дорогу и с нее не сворачивай. Не прыгай из стороны в сторону. Держись своей полосы». Впервые в жизни он ослушался отцовского завета и, съехав со своей полосы, тотчас же стал виновником серьезной аварии, в которую из-за него попали сразу несколько машин. Ну как, как получилось, что, сам того не желая, он сумел безнадежно все испортить?

Простит ли он себя когда-нибудь, сможет ли искупить свою вину?