Человек книги. Записки главного редактора - [196]

Следовало бы, особенно в свете последних решений по НОТу, отвести хоть небольшое место организации труда и рабочему месту редактора. Здесь возникает такой злободневный вопрос: можно ли пользоваться шариковыми ручками? (О нем, кстати, не мешало упомянуть и в книге о корректуре.) Хотя шариковые ручки и узаконены банковскими инструкциями, я убежден, что в полиграфии они зло. И не потому, что надписи стираются. Нет, следы пасты в оригинале и корректуре настолько бледнее чернил, что наборщики пропускают примерно половину правок.

С внедрением шариковых ручек качество типографской правки резко ухудшилось. Да и исправления шариковой ручкой в оригинале для набора видны хуже, чем исправления чернилами. Следовало бы, по крайней мере, собрать на этот счет мнения производственников.

В разделе о технических правилах верстки не мешало бы упомянуть об одном существенном моменте, обойденном технической инструкцией и как раз смущающем редакторов. Дело в том, что мало кто из них знает о рабочем приеме верстальщиков: когда на полосе не хватает строки до формата, они ставят перевернутую очком вниз линотипную строку, а когда, наоборот, строка лишняя, то они перевертывают концевую строку «с ног на голову». В первом случае это сигнал «выгнать», а во втором – «вогнать». И вот представьте себе, этот прием «не доходит» не только до многих редакторов и корректоров, но даже иной раз и технических редакторов. Помечают либо убрать «марашковую» строку, либо перевернуть строку как надо. А полоса так и остается неполной или с лишней строкой.

Пишу об этом так подробно, потому что это типичная и очень распространенная ошибка, против которой надо предостеречь.

Далее, на стр. 163 «Памятной книжки» говорится о правилах отбивки цифр по классам – и совершенно правильно с точки зрения технической инструкции. Но на практике все чаще встречаешь, когда отбивку делают не с пяти цифр, а с четырех (я говорю не о таблицах, где делают «выравнивание»). Кроме того, необходимо предупредить, что отбивка не делается не только в десятичных дробях (я видел – тоже начали отбивать!) и номерах, но и в разных технических обозначениях (например, отбивают ХПС-329 678, а ведь это, по существу, тоже номер). Вот мне и кажется, что во всех подобных случаях надо бы побольше «соломы подстелить», чтобы неопытные редакторы не поскользнулись.

В ответном письме я так прокомментировал замечания О.В. Рисса:

Подавляющее большинство Ваших замечаний справедливо. И если книжка придется по вкусу и когда-нибудь понадобится повторить ее издание, я постараюсь ими воспользоваться.

Правда, афоризмы о редакторской работе лучше разбросать по тексту, чем объединить на нескольких страницах. Так действие каждого будет, пожалуй, сильнее. Единственное, что меня смущает – не будут ли они противоречить сухому, деловому характеру материала справочной части.

А вот за пропуск списка литературы по специальности, который я первоначально планировал поместить, очень себя ругаю. Это большое упущение.

Не совсем представляю себе, какие сведения справочного характера, необходимые для постоянного возобновления в памяти (отбирался материал именно такого характера), можно подобрать об организации труда и рабочем месте редактора. Тут я просто пасую. Условия, в которых работают редакторы, так далеки от нормальных, что говорить об этом довольно сложно. Заповедь насчет чернил и ручек, безусловно, нужна.

Что касается перевернутых строк и строк за пределами полосы, то, пожалуй, сказать об этом стоит, но не в технических правилах верстки, а в кратких рекомендациях приемов компенсационной правки.

В отношении многозначных цифр Вы правы (12.11.66).

Захотелось мне получить отзыв и О. Мешкова, чтобы узнать, насколько исполнение соответствует его замыслу. Но когда я поинтересовался у слушателей из «Транспорта», как поживает О. Мешков, то выяснилось, что он снова ушел в море, вернулся к своей капитанской профессии.

Поначалу казалось, что «Памятную книжку редактора» придется переиздавать постоянно: ведь она рассчитана на ограниченное число записей, да и ряды редакторов пополняются новыми работниками. Однако большого отклика начинание с «Записной книжкой редактора» не имело. Продолжения – тоже.

Сама форма распространения книг препятствовала этому. Она была рассчитана главным образом на активных покупателей, постоянно посещающих магазины. Не говоря уже о том, что, как я уже упоминал, книги по издательскому делу пылились в отделах книг по легкой промышленности, куда по книготорговой классификации была отнесена полиграфическая промышленность, а вместе с ней и книги по издательскому делу. Активность от покупателя требовалась двойная. А рекламой издательство «Книга» тогда заниматься еще не научилось. Если в Москве с продажей книг по издательскому делу все обстояло более или менее благополучно, то в других городах издательские работники были практически отрезаны от изданий своей профессиональной литературы.

Записные книжки большого формата, издаваемые организациями и учреждениями, а потом появившиеся и в широкой продаже, вполне подходили и для редакторов, что делало бесперспективным продолжение издания такого рода, как упомянутая «Памятная книжка редактора». Справочный отдел в ней был невелик. Это вызвало критические замечания читателей, которые испытывали в большей степени потребность в справочных сведениях, чем в формах для рабочих записей, для которых годятся любые блокноты и записные книжки общего характера. Это и привело к тому, что последующие издания с заглавием «Памятная книжка редактора» (1980) и «Памятная книга редактора» (1988) стали чисто справочными изданиями, включающими сведения, которые постоянно нужны редакционным работникам.