Человек из-за Полярного круга - [29]

— Как сидит, не работает?

— Сегодня еще работает. А между прочим, Григорий Григорьевич, — Валентина в дверях остановилась, — свинцовый сурик для покрытия конструкций гидроустойчив и на две копейки дешевле эмали.

— И когда Логинова все это разузнала, вот проныра, — вслух не то восхитился, не то возмутился Шавров. Выскочек он не любил, но опять же Валентина тычет в его упущения. — Да и научилась деньги считать…

Он встал из-за стола и подошел к окну. Над землей витала легкая синева, дымили металлические стеллажи. Парни, подставив солнцу бледные спины, курили.

— Придется оформить ребятам внедрение лебедки, — глядя на голые спины, вдруг решил он. — А лучше сразу поставить кран. Права ведь Логинова, хотя многого и не понимает.

За свою жизнь Шавров повидал много разного народа. Были у него не нормировщики — артисты. Умели из ничего взять деньги. Были и куражливые, мелкие, чванливые — те норовили власть показать, другого унизить, поставить на колени бригадиров. Были и играющие в поддавки. Шавров до поры до времени смотрел, не вмешивался, но в нужный момент говорил свое слово, и все становилось на место, все шло по принципу — вперед не забегай, но и не отставай. Он и Логинову взял, если признаться, из-за Михаила. Больших надежд не возлагал. В лучшем случае будет помощница — переписчик нарядов, а расценку с ценника переписать в наряд большого ума не требуется. Однако молва, что Валентина знает наперечет все подшипники и может на память сказать даже номер, его насторожила. Монтажники любят травить байки — это известно. Но вот теперь он другими глазами посмотрел на Логинову. Характер есть, хватка, знание, и за дело болеет. Но и тут — он по опыту знал — бывали такие светила, в луну костыль вобьют, но скоро радение у них пропадало.

— Поживем — увидим, — любимой фразой отшил от себя мысли о Логиновой и сел за чертежи.

За окном послышались голоса. Шавров узнал Ушакова. Только он так разговаривает с Дашкой. Шавров набросил телогрейку и вышел на площадку.

— Э-э, стойте. Как попало не ставьте, а давайте сюда под навес, — командовала Валя парнями, — аксоль занесите в прорабскую.

Шавров подошел к бочке, взял на палец сурик, растер — похоже, то, что надо.

— Валентина Васильевна, зачем эти бидоны в прорабскую? Кто твою олифу выпьет? Разве Дашка, — заспорил Пронька.

— Если трудно тебе, я сама занесу, — на ходу бросила Валя.

— А я разве сказал — трудно? — обиделся Ушаков. — У нас все по площадке валяется.

Эти слова задели Шаврова. Действительно, все разбросано. Дождь ударит — электроды не закрыты. Надо какой-то навесик соорудить.

— Ты, Ушаков, топор можешь держать?

— Тесал. Дашке избу, что ли?

— Какую избу?

— Ну, конный двор.

Шавров безнадежно махнул рукой.

— Склад.

— Могу из металла, на санях — несгораемый.

— Занялся бы.

— Скажите Логинову, займусь.

— Меня не признаешь, что ли?

— Признаю, — округлил глаза Дошлый. — Логинов — бригадир…

— Извини, Прокопий. Учите прораба. Так его, носом об лавку. — Шавров подошел к Дашке.

— Что это с ним? — пожал плечами Ушаков. — Видно замордовали мужика. А тут еще эта Валька чих-пых дает… От нее, видать, никому пощады, как только Мишка терпит?

Ушаков носил в прорабскую олифу, с таким шумом ставил бидоны под стенку, что стекла содрогались и звенели, как при бомбежке.

Григорий Григорьевич хотел было сделать ему замечание, когда тот выйдет за очередным бидоном, но из прорабской донесся голос Сереги-керамзитчика. Григорий Григорьевич поспешил к Вале на выручку. Как только он вошел, Керамзитчик метнулся к нему.

— Григорий Григорьевич, что это за порядок? — махал он тетрадью. — Тогда писали сами наряды и теперь. Зачем тогда нормировщик?

— А чего бы ты хотел, Сергей? — спросил Шавров в свою очередь.

— Ничего не хотел. Вот описание работ, а уж нарядчик пусть рисует наряды. А то каждый норовит с ложкой.

— Хорошо, оставь свой талмуд…

— А что толку оставлять? Вон она воду вычеркнуть велела. Пусть сама и черпает, хоть туфлей на высоком. А что на самом деле, кто ни придет — свои порядки устраивает.

— Погоди, Сергей. Ты ведь раньше писал сам наряды.

— А что годить? Сам себе зарплату я буду строчить? Я писать, а вычеркивать — она. Если по закону, то дай мне наряд, а потом спроси работу.

— Да подожди ты, — построжал Шавров. — Что ты как на базаре.

Бригадир бросил на стол свою тетрадку и вышел, хлопнув дверью. Валя сидела, обхватив ладонями пунцовые щеки. Помолчали.

— Ну и характер у парня, — наконец сказал Шавров, — не любит возиться с бумагами. Как за наряды, так скандал…

— Значит, недостаточно подготовленный, технически безграмотен, — заметила Валя.

— Вроде это не его обязанность — сочинять наряды, — возразил Шавров.

— Но хороший бригадир не упустит эту возможность. Бригадир тогда видит результат своей работы, и труд бригады уже более целенаправлен.

— Это что, Валентина Васильевна, политграмота? — натянуто улыбнулся Григорий Григорьевич. — Или вы отказываетесь писать наряды? Так я вас понял?

— Переписывать расценки из книг большого труда не составляет, — уклонилась от прямого ответа Валя.

— А вычеркивать выполненный объем работы — тоже ума не надо, — досказал Шавров.