Человек из Скотланд-Ярда - [107]

БЫЛА НОЧЬ, КОГДА красный лимузин вынырнул из тьмы осенней ночи у задних ворот Эмдон Корта.

Клик вышел из машины, следуя за леди Ривингтон и господином Чарлоком в глубину парка, а Леннард – повинуясь приказу – скрылся во тьму, возглавив местных полицейских, которые были выделены им в помощь, по телеграфному запросу из Скотланд-Ярда.

– Быстрее, – напутствовал его Клик. – Окружите поместье и не ждите дальнейших приказов от меня. Перекройте все выходы и входы парка и вход в дом. Арестовывайте любого… Вы слышите? Любого! Кто пытается покинуть место!

– И теперь, господин Чарлок, – Клик обернулся к новому собеседнику, – мы взглянем на место, где сверток был похоронен; и если сверток еще там, мы осмотрим его!

Сверток был все еще там, как они убедились, когда пробились к месту сквозь заросли, и Клик, достав маленький ручной фонарик из кармана, осветил место; но этот сверток не покоился безмятежно; вскрик, который издали и тетя и племянник, явно свидетельствовал об этом.

– Посмотри, Валентайн, взгляните! – Ее светлость прошептала взволнованно: – Теперь тут два креста из веток, и они оба больше того, который был раньше. И посмотрите! Мох, камни и листья – все не так, как было!

Иллюстрация к рассказу «Загадка сиреневой комнаты», опубликована в газете «Вашингтон Геральд» 3 октября 1915 года. Художник неизвестен

– Совсем не так! – молодой человек пробормотал недоуменно и раздраженно, встав на колени и исследуя землю. – Господин Клик, кто-то был здесь; кто-то тут уже порылся.

– Я ожидал этого, – сказал Клик, вручая Чарлоку фонарик. Сыщик засучил рукава, склонился над тайником.

– Более чем вероятно, что эту яму раскопают и закопают третий раз, но сделают это не те руки. Светите сюда, господин Чарлок; и вы, леди Ривингтон, стойте так, чтобы из дома никакого света не было видно. Мы опередили противника, раскопав тайник раньше, я полагаю, иначе здесь было бы не два креста… Теперь посмотрим, что тут у нас…

С этими словами он принялся за работу, копая, пока содержимое тайника не оказалось перед ним на земле. Это было, как ему и говорили, платье женщины, смотанное в бесформенный комок. Но было и еще кое-что – листок бумаги, на котором что-то было написано буквами, похожими на греческие, на языке, что не могли прочитать ни леди Ривингтон, ни ее племянник.

– Русский язык! – пояснил Клик, вооружась фонариком и осмотрев записку.

И затем прочел вслух. Написано было следующее:

Дочь Героев: хорошо и решительно ты начала; ты верна клятве и Революции. Братство уже почти готово доверять тебе. После молодого лебедя – старый лебедь. В течение года – не дольше! И после этого – вы свободны. Хорошая работа, Мститель! С революционным приветом от Семерых…

Малагоцкий

– Малагоцкий! Клянусь Юпитером! – вскричал Клик. – Иван Малагоцкий в Англии. Сибирь, какая находка для тебя! Теперь посмотрим работу леди!

Сыщик схватил шнур, которым был связан сверток, расправил женское платье из бледного голубого шелка – платье, которое было заляпано бурыми пятнами крови, – и обнаружил среди его складок нож. Этот нож был копией того, что ему описали, но он был новым и чистым. Клик не уделил ножу особого внимания. Из записки он знал, кто и кого должен был поразить этимс ножом, и лишь мельком осмотрел кровавые пятна. Его внимание целиком поглотило крохотное зеленое перышко, кусочек птичьего пуха, прилипший к платью. Сыщик внезапно повернул голову и впился взглядом в леди Ривингтон.

– Скажите мне, был ли у жены сэра Мориса любимый попугай… зеленый попугай? И не умер ли он или не исчез ли он той же самой ночью, что и ребенок?

– Да, – недоуменно ответила ее светлость.

Клик бросил сверток в яму, встал, почтительно снял шляпу.

– Гениальная игра, леди Вера Ривингтон! – сказал он с прояснившимся лицом и нотками смеха в голосе.

– Ну, ваша светлость, господин Чарлок, идемте скорее. Для меня загадка решена.

ОНИ ПОСПЕШИЛИ К дому. И там их ждало нечто удивительное. Поскольку у дверей стояла двуколка деревенского извозчика с впряженной в нее лошадью, готовая тронуться в путь. Извозчик помогал грузиться в эту повозку сгорбленной старухе. И на каменной террасе выше жена сэра Мориса Ривингтона наблюдала за этим действом.

– Боже! Что тут происходит?! – воскликнула старшая леди Ривингтон. – Это же Берта, старая Берта, и она уезжает; в это время ночи, и она воспользовалась парадным входом вместо двери слуг!

Пожилая леди кинулась к главному входу, пока ее невестка не видела ее. Но, как только молодая леди обернулась к свекрови, пламень в глазах ее светлости угас.

– Вера! Вера, что все это означает? – спросила ее светлость с удивлением и упреком в голосе.

– Берта покидает нас, мама, – ответила жена сэра Мориса. – Уезжает навсегда. Только что она получила известие, что племянник в Уэльсе умер и оставил ей небольшое наследство. До свидания, Берта, до свидания, и удачи вам, верная старая душа!

Берта не заметила ни ее вдовствующей светлости, ни Клика, сгорбившись и видя только землю у своих ног. Но увидев на своем пути пару лакированых мужских ботинок, она отступила в сторону. Но ботинки опять оказались у нее на пути, и владелец их сказал безмятежным, благостным голосом: