Человек из Санкт-Петербурга - [86]

Далее графиня начала возмущаться тем, что теперь у каждого ремесленника был мальчик-помощник, который нес его ящик с инструментами. «Разумеется всякий рабочий и сам мог бы нести свои инструменты», – заявила она как раз в тот момент, когда лакей подавал ей блюдо с вареным картофелем. А за третьим бокалом вина стала обвинять рабочих в том, что они пьют слишком много пива днем и поэтому к вечеру уже не в состоянии трудиться. «Простой люд слишком избаловался», – продолжала она, а в это время три лакея и две служанки убирали со стола, готовясь принести десерт. «Правительство не должно заботиться о медицинской помощи и пенсиях для неимущих. В низших классах бедность воспитывает бережливость, а это уже само по себе добродетель», – заключила она под конец обеда, которого семье рабочего из десяти человек хватило бы на пару недель. «Люди должны рассчитывать только на самих себя», – проговорила она, когда Батлер помог ей встать из-за стола и пройти в гостиную.

Шарлотта вся кипела от едва сдерживаемой ярости. Разве можно осуждать революционеров за то, что они станут стрелять в таких, как графиня?

Фредди подал ей чашку кофе.

– Потрясающая старая боевая лошадь, эта графиня, не правда ли?

– Она самая отвратительная старуха, которую мне когда-либо приходилось видеть, – ответила Шарлотта.

Круглое лицо Фредди вспыхнуло от смущения.

– Тсс! – сказал он.

«По крайней мере, – подумала Шарлотта, – никто не скажет, что я флиртую с ним».

Часы на камине пробили три. Шарлотте казалось, что ее заключили в темницу. В эти минуты Феликс ждал ее на ступенях Национальной Галереи. Ей надо было во что бы то ни стало выбраться из дома графини. «Что я делаю здесь, когда могла бы быть с человеком, который говорит умные вещи, а не болтает всякие глупости?» – спрашивала себя Шарлотта.

– Мне пора в парламент, – произнес депутат-консерватор.

Его жена поднялась, чтобы уйти вместе с ним. Шарлотта решила воспользоваться этой возможностью ускользнуть.

Подойдя к супруге депутата, она тихим голосом обратилась к ней:

– У меня немного разболелась голова. Не могла бы я поехать с вами? Вы ведь непременно проедете мимо моего дома по пути в Вестминстер.

– Конечно, леди Шарлотта.

В этот момент маман разговаривала с графиней. Перебив их, Шарлотта повторила свою выдумку по поводу головной боли.

– Я знаю, что маме хотелось бы еще побыть здесь, поэтому я уеду с миссис Шекспир. Благодарю за чудесный обед, ваша светлость.

Графиня царственно кивнула головой. «А я неплохо справилась с этим», – думала про себя Шарлотта, выходя из зала и спускаясь по лестнице.

Она дала свой адрес кучеру четы Шекспир со словами:

– Во двор въезжать не нужно – просто остановитесь у входа.

По дороге миссис Шекспир посоветовала ей принять от головной боли ложечку лауданума. Кучер сделал так, как ему велели, и уже в три часа двадцать минут Шарлотта стояла на тротуаре около своего дома, наблюдая, как отъезжал привезший ее экипаж. В дом она не пошла, а вместо этого направилась к Трафальгарской площади.

Она добралась туда чуть позже половины четвертого и бегом поднялась по лестнице Национальной Галереи. Феликса видно не было. «Он ушел, – подумала она, – все напрасно». И тут вдруг он возник из-за массивных колонн, будто только и ждал ее появления. От радости она готова была расцеловать его.

– Простите, что заставила вас ждать, – сказала она, пожимая его руку. – Меня заставили пойти на отвратительный званый обед.

– Раз вы здесь, все остальное неважно.

Он улыбался, но улыбка его показалась Шарлотте вымученной – так улыбаются дантисту перед тем, как вам собираются удалить зуб.

Они вошли в галерею. Шарлотта любила прохладу и тишину музея, его стеклянные купола и мраморные колонны, и картины с их многоцветьем, красотой и страстью.

– По крайней мере, родители научили меня понимать живопись, – проговорила она.

Он взглянул на нее своими темными грустными глазами.

– Будет война, – молвил он.

Из всех людей, обсуждавших сегодня эту тему, казалось, только папа и Феликс приняли ее близко к сердцу.

– Папа сказал то же самое. Но я не понимаю, почему.

– Франция и Германия считают, что от этой войны много выиграют. А Россия, Австрия и Англия могут оказаться втянутыми в нее.

Они пошли дальше по залу. Картины, видимо, не очень интересовали Феликса.

– Почему вы так беспокоитесь? Вас возьмут в армию? – спросила она. – Я слишком стар для этого. Но я думаю о всех тех миллионах крестьянских сыновей, которых убьют или искалечат на войне, смысла которой они не понимают и не хотят понимать.

До сих пор Шарлотта считала, что на войне одни мужчины убивают других, но теперь Феликс объяснил ей, что война сама является убийцей. Он вновь показал ей мир в новом, непривычном свете.

– Я никогда не смотрела на это с такой точки зрения.

– То же самое относится и к графу Уолдену. Поэтому-то он и допустит, чтобы война началась.

– Я уверена, что папа все бы сделал, чтобы не допустить войны.

– Вы ошибаетесь, – перебил ее Феликс. – Он-то как раз и способствует ее возникновению.

Шарлотта недоуменно нахмурилась.

– Что вы такое говорите?

– Из-за этого князь Орлов и прибыл сюда. Ее недоумение лишь усилилось.