Человек из пустыни - [11]

— Я вовсе не прячу Джима, ваше величество, — ответил лорд Дитмар. — И не ограждаю его от общества. Просто Джим сам любит уединение и светской жизни предпочитает семейную. У нас пятеро сыновей, четверых из которых я имею честь вам сейчас представить.

Первым из них был представлен Илидор, который звучно щёлкнул каблуками и образцово вытянулся.

— Илидор — сын моего спутника от его первого избранника, — сказал лорд Дитмар. — Он проходит обучение в лётной академии. А это Серино, юный философ.

Серино почтительно поклонился.

— Ну, а это Дейкин и Дарган, они учатся в школе, — представил лорд Дитмар близнецов, которые стояли бледные от волнения: всё-таки не каждый день их представляли королю!

— А что пятый сын? — спросил король. — Почему его нет здесь?

— Лейлор ещё совсем малыш, ваше величество, — ответил лорд Дитмар. — Его уже отправили спать. Но это ещё не вся моя семья: у меня есть старший сын от первого брака, Дитрикс, но он по долгу службы не смог быть сегодня здесь. А Арделлидис, его спутник, не смог присутствовать ввиду того, что у него со дня на день должен родиться малыш.

Король сказал:

— Полковника Дитмара и его прекрасного спутника Арделлидиса я знаю, и мне жаль, что их сейчас здесь нет. У вас замечательная семья, милорд. Я, увы, вдовец, но у меня двое сыновей и четыре внука. А вот у господина Райвенна до сих пор почему-то нет семьи, — заметил король, взглянув на премьер-министра, — и его голова всё ещё не увенчана брачной диадемой.

— Семейную жизнь я променял на государственную службу, ваше величество, вы это знаете, — ответил Раданайт. — Как напыщенно это ни прозвучит, но моя семья — это вся Альтерия, на благо которой я работаю всю свою жизнь. Так получается, что времени на семейную жизнь у меня не остаётся.

— Трудоголик вы наш, — усмехнулся король. — Смотрите, как бы под старость вы не оказались совершенно одиноким.

Появление короля в гостиной сопровождалось бурной овацией. Глава государства улыбался и кивал, величаво сбросил плащ на руки Эннкетина, который приблизился к нему на полусогнутых ногах: он и мечтать не мог, что в первый же подготовленный им приём он будет принимать плащ самого правителя Альтерии.

— Это ваш дворецкий? — спросил король, кивнув на него.

— Да, ваше величество, — ответил лорд Дитмар. — Его зовут Эннкетин.

— По виду он славный малый, — сказал король.

У бедного Эннкетина сердце зашлось в груди: сам король сказал о нём, что он «славный малый»!

— Так и есть, ваше величество, — улыбнулся лорд Дитмар. — Эннкетин очень толковый и расторопный парень.

— Тогда, может быть, этот расторопный парень принесёт мне бокал куоршевого сока со льдом? — сказал король. — У меня что-то в горле пересохло.

— Сию секунду, ваше величество, — прохрипел Эннкетин, бросаясь исполнять королевскую просьбу.

Эннкетин не чуял под собой ног, когда бежал к столу. Когда он наливал сок в бокал, у него тряслись руки, и он к своему ужасу уронил несколько капель на скатерть, а бросая кубики колотого льда, не с первого раза попал в бокал. Когда же он наконец поднял поднос с бокалом, у него — кошмар! — всё ещё тряслись руки. И не просто тряслись, а ходили ходуном, так что бокал на подносе подвергался опасности быть опрокинутым прямо на монаршую особу. От этой мысли Эннкетин обмер. Что делать? Он всё же понёс бокал на подносе королю, слабея с каждой секундой всё больше. Вдруг поднос в его руках перестал колыхаться: за его края взялись изящные ручки Джима.

— Дай лучше мне, а то уронишь.

Сок королю Джим поднёс сам, протянув ему бокал на подносе с изящным наклоном головы.

— О! — проговорил король изумлённо. — Что за чудеса! Ваш дворецкий ещё и умеет превращаться!

— Эннкетин немного переволновался, увидев вас, ваше величество, — ответил Джим. — Боюсь, он не донёс бы этот бокал. Кроме того, он сегодня в первый раз самостоятельно обслуживает такой большой приём, и его волнение вполне понятно.

— А, ну тогда ясно, — засмеялся король. Беря бокал, он слегка поклонился Джиму. — Вы себе не представляете, как мне приятно получить это из ваших прекрасных рук.

Джим также поклонился, но гораздо ниже и почтительнее. Король сделал глоток и сказал:

— Я всегда любил куорш во всех видах, но с сегодняшнего дня я буду любить его ещё больше, потому что он будет теперь ассоциироваться у меня с вами.

Джим улыбнулся и скромно потупил взгляд, а король смотрел на него с искренним восхищением.

— Пребывание в вашем доме опасно для моей головы, милорд, — сказал он вполголоса лорду Дитмару.

— Это отчего же, ваше величество? — удивился тот.

— Потому что я боюсь, что она вскружится, — проговорил король. — Или я вообще её потеряю. Придётся держать себя в руках!

Раданайт сказал:

— Я вижу здесь своего отца, ваше величество. С вашего позволения, я подойду к нему.

Король обвёл взглядом гостей и заметил лорда Райвенна.

— А, я тоже его вижу. Да, разумеется, подойдите к нему и, пожалуй, приведите сюда. Я тоже хочу с ним поздороваться.

Лорд Райвенн, которому минувшим летом стукнул сто сорок один год, выглядел не старше пятидесяти. Его волосы, приподнятые с висков, окутывали его фигуру серебристо-белым плащом, спускавшимся ниже пояса. Они с Альмагиром стояли у стола, угощаясь куоршевым тортом, а юный Эсгин стоял возле них, переводя взгляд с одного гостя на другого и потягивая фруктовый коктейль. Его густые и длинные русые волосы были заплетены в косы и уложены в тяжёлую, роскошную корону вокруг головы, придавая ей сходство с цветком на тонком стебельке. Казалось, головка Эсгина с трудом выдерживала тяжесть этой короны, и ему стоило больших усилий держать её прямо и гордо. Большие, задумчивые серо-голубые глаза смотрели на всё окружающее с любопытством, особенно часто они поглядывали в сторону короля, а точнее — премьер-министра Райвенна, приходившегося ему старшим братом по одному из родителей. Они никогда не были особенно близки, Раданайт не удостаивал Эсгина своего внимания и, по-видимому, относился к нему весьма холодно. Сейчас же, заметив Эсгина, он задержал на нём взгляд, как будто видел его впервые. Эсгин под его пронзительным взглядом зарделся, а на губах Раданайта чуть приметно проступила улыбка. Он смотрел на Эсгина из-под полуопущенных век, приподняв подбородок, потом что-то сказал королю и взял маркуадовую ветку. Быстрым, чётким шагом он направился к ним. Протянув ветку лорду Райвенну, он сказал: