Человек из прошлого - [8]

В отчетный период, о котором зашла речь, мысли мои были направлены главным образом на то, как стать вратарем национальной сборной по футболу. Я рассчитывал показать всему миру, что значит быть истинным вратарем. Собирался я это сделать, забив неотразимый гол — гол века — вратарю противника. План мой был отчаянно смелым и в то же время очень простым. В тот момент, когда нападающий соперников направит мяч в мои ворота, я остановлю его ногой, сделаю вид, что посылаю игрокам, а на самом деле ринусь вперед, пересеку все поле и вобью в сетку противника надежный гол, который все будущие поколения будут изучать по футбольным учебникам.

К сожалению, этот мой проект, хотя и легко осуществимый, так и не был реализован. Причина была не только в том, что меня не включили в национальную сборную, но и в том, что мне ни разу не пришлось дотронуться ногой до настоящего футбольного мяча. Такими мячами могли играть только буржуйские сынки. А в нашем квартале в обращении были тряпичные мячи, которые, несмотря на то, что были твердыми и не очень прыгучими, устраивали нас, но в международных матчах почему-то не использовались.

Отпиваю еще глоток коньяка, уделяя определенное внимание кофе, уже достаточно остывшему. Пара за столиком, успокоенная моим отсутствующим видом, перешла от разговора о фрейдизме вообще к вопросу о половом инстинкте и, в частности, о половом влечении.

— Не могу понять, чем тебя очаровала эта Веса, — вполголоса говорит дама.

— Ничем она меня не очаровала… Просто культурная девушка, — оправдывается тоже вполголоса читатель Фрейда.

— Культурная, как же!.. Если у девчонки большие груди, ее непременно объявляют культурной.

— Ну зачем ты так… — возражает полубородатый, положив успокоительно руку на руку своей дамы.

Со свойственной мне скрытностью я снова заглядываюсь на витрину, и мысли мои возвращаются к предыстории Петра Антонова. Вслед за мечтами о футбольной карьере пришли музыкальные увлечения. Понятно, это произошло в связи с "Серенадой Шуберта”. Шел такой фильм в школьном кинотеатре, билеты там были сравнительно доступны, и главный герой, который исполнял роль самого Шуберта, играл на скрипке упомянутое произведение под окном своей любимой. Лента была порядочно поцарапана, так что казалось, будто картину снимали под проливным дождем, хотя дождя никакого не было, и стоны скрипки были столь трогательны, что у меня щемило средце. Могу заметить в свое оправдание, что обстоятельства были достаточно смягчающими: голос мой только-только начинал ломаться, и вообще я находился в том возрастном периоде, в котором многие пишут стихи. Мое увлечение было даже еще более невинным, чем стихи, по той простой причине, что я ни разу не дотрагивался до скрипки. "Скрипка! Какие глупости!.. — сказала мама. — Ты имеешь понятие о том, сколько стоит скрипка? Эти вещи для богатых людей!”

— Ладно, проехали! — прошептала в этот миг несколько нервозно дама возле меня и вырвала свою руку из руки кавалера. — Надоело слушать про эту Весу.

— Но я-то при чем? Ты же сама о ней заговорила, — оправдывается юный фрейдист.

— И вовсе я не заговорила. И вообще, я думаю, что пора определиться. Веса или нет — это твое дело, но отношения надо определить…

Чтобы дать возможность бородачу тут же на месте выяснить отношения, я оставляю мелочь на столике и встаю, тем более, что коньяк уже выпит. Пересекаю до отказа набитое молодыми людьми заведение, размышляя о том, что эта слабость к коньяку, хотя и в пределах ста граммов за вечер, может стать дурной привычкой. Нужно поставить точку на этом коньяке и перейти, скажем, на мастику. Точь-в-точь, как покойный Медаров.

С таким аскетическим решением я выхожу на улицу и снова попадаю в неоновые объятия ночи.

Правильно сказано в Священном писании: "И был вечер, и было утро: день второй". Авторы этого сочинения почему- то не отметили, что хотя и пришел день второй, результатов не было никаких. Первая дорожка, названная мною "Илиев", оказалась очень короткой и совершенно бесплодной. Следовало сразу приступить к обследованию второй, обозначенной "Танев". Но тут возникает вопрос о сроках. Когда в твоей голове начинает оформляться определенная версия, это обязывает тебя соблюдать известный часовой график в исследовании направлений поиска. Короче говоря, для Танева еще есть время. А поскольку время есть, надо его как-то убить. Некоторые в подобных случаях выбирают кино. Я считаю экономически более выгодным хождение по гостям.

Надпись на двери, перед которой я стою, лаконично гласит: "Семья Сираковых". Красивая надпись, артистически выполненная, причем от руки. Чувствуется культура. Не чувствуется, однако, наличие обитателей квартиры. Лишь после третьего звонка дверь осторожно приоткрывается, и передо мной предстает слегка увядшая и несколько сонная женская физиономия.

— Товарищ Сиракова?

— Что вам угодно?

— Хотел бы поговорить с вами. — Протягиваю служебное удостоверение.

Остатки сна постепенно покидают лицо женщины.

— Пожалуйста! С кем хотите поговорить — со мной или с моим мужем?

— Все равно, можно и с обоими.

— Сейчас, минуточку, — отвечает хозяйка, проводя меня через темные и тесные помещения, забитые мебелью с острыми углами. — Сюда, сюда, осторожно, не ушибитесь… Мы, знаете, немножко прикорнули… Привычка такая — подремать после еды…