Человек из оркестра - [54]

Шрифт
Интервал

На одной из скрипичных партий, помимо даты и места исполнений, указан даже хронометраж каждой части:

9 VIII 1942 г. Филармония.
12 VIII 1942 г. Дом Флота. I ч. 30 м., II ч. 8 м. 30 с, III ч. 24 м. 30 с, IV ч. 19 м.
13 VIII 1942 г. съемка для кинохроники.

Продолжим этот ряд по записи Е. Л. Шаха (партия первого гобоя):

Третье исполнение в Филармонии 15 VIII 42 г.[64]
Четвертое исполнение в Филармонии 16 VIII 42 г.
Пятое исполнение в Филармонии 20 IX 42 г.

На партии первого тромбона в конце первой части помечено:

В день празднования юбилея г. Ленинграда. Со дня основания 240 лет. 30.5.43. Филармония. Ленинград. Орловский[65].

В других партиях проставлены и иные даты — видимо, некоторых репетиций: это 31 июля, 2 и 6 августа. На библиотечном формуляре (он тоже сохранился) помечено, что 27 июля нотный материал симфонии получила библиотекарь оркестра О. О. Шемякина. Днем ранее она взяла партии дополнительной группы духовых инструментов. Очевидно, что к концу июля весь нотный материал был готов и началась систематическая работа дирижера со всем оркестром.

В партии первого фагота зафиксировано: «По этим нотам в блокаду играл Медведев». Таких прямых, «лобовых» высказываний больше нет. Обычно музыканты находили более скромную форму. Например, в конце партии фортепиано: «1-й раз в Ленинграде 9 VIII 1942 г. Филармония. Дирижер К. Элиасберг, партию ф-п. Н. Бронникова». Или — в партии второго гобоя: «В первый раз в г. Ленинграде в зале Гос. Филармонии 9 VIII 42 г. К. Матус». В конце партии первой валторны: «Н. Дульский. Ленинград, 9 VIII 42 в первый раз». В партии первой трубы (в начале второй части): «Симфония исполнялась впервые в Ленинграде 9-го августа 1942 г. оркестром Радиокомитета под упр. Элиасберга в Филармонии. Чудненко Д. Ф.». Он же проставил на обложке даты четырех первых исполнений. В конце партии имеется его пометка: «Чудненко Д. Ф. Ленинград. Радио. 1942. 6-го августа». На некоторых партиях видны пометки «Б. С.» и «Г. Ф»: эти партии переписывали Б. В. Савельев и Г. Ф. Фесечко.

Особый интерес представляют страницы, на которых сделаны рисунки. В ходе репетиций у оркестрантов, как это всегда бывает, возникали свободные минуты: или композитор не занял в данный момент какую-то группу инструментов, или дирижер попросил их помолчать, отрабатывая сложное место с другой группой. Наконец, всегда имеются минуты ожидания перед началом работы, затем общие перерывы. В такие моменты у некоторых музыкантов появлялся в руках карандаш и на бумагу ложились то торопливые штрихи, то даже достаточно четкие рисунки. Всего их около десяти. И связаны они в основном с музыкой Шостаковича, с обликом дирижера и коллег-оркестрантов. До сих пор не были известны какие-либо изобразительные отклики ленинградцев на Седьмую симфонию, сделанные не post factum, а в дни войны, и тем более в дни, непосредственно примыкавшие к знаменитой премьере, что делает эти документы уникальными.

Больше всего рисунков на партиях виолончелей. На некоторых изображены фашисты. Один из них — толстый, перехваченный ремнями, в надвинутой на лоб форменной фуражке (напоминает Геринга в изображении карикатуристов) — шагает, подняв руку в фашистском приветствии. Другой прорисован тщательно. Он в очках и фуражке, у него худое, удлиненное лицо, тонкая вытянутая шея. Здесь же марширует, высоко задирая ногу, какой-то молодой вояка в каске и с длинной саблей в руке. Конечно, перед нами иллюстрации к знаменитому эпизоду вражеского нашествия в первой части симфонии.

Несколько рисунков изображают птиц и зверей.

Наиболее ценен рисунок на партии третьей трубы: он изображает дирижирующего Элиасберга. Перед нами истощенный, физически слабый человек. Он ведет репетицию сидя, его движения экономны, руки — в низкой позиции. Лицо осунувшееся, его черты заострены, вокруг рта образовались складки. Тем не менее чувствуется волевое напряжение дирижера. Он весь собран, на исполнителей устремлен сосредоточенный, может быть немного скептический, взгляд: музыкант строго контролирует слухом идущий навстречу звуковой поток.

Можно высказать предположение об авторе рисунка. На этой же партии несколько раз изображен вензель, объединяющий две латинские буквы — E и W, то есть в русском варианте E и B. Из трубачей, исполнявших симфонию, они подходят лишь одному — В. П. Елисееву. Во всем же остальном оркестре эти инициалы находим еще только у одного музыканта — альтиста В. А. Елизарова, но трудно себе представить, что он имел отношение к партиям труб. Очевидно, именно благодаря Елисееву сейчас можно увидеть мгновение прошлого: Элиасберг готовит блокадную премьеру Седьмой симфонии Шостаковича. Стараясь утвердиться в своем мнении, я спросил у трубача В. С. Марголина — коллеги Елисеева, — рисовал ли тот. И услышал в ответ недоуменное: «Рисовал? Нет!.. Разве что какие-нибудь фигурки на нотах…»[66]

После громкой премьеры прошло три месяца, и вновь оркестр стал одним из героев дня. 8 ноября возобновил спектакли вновь сложившийся оперный коллектив (его составили оставшиеся в городе артисты Кировского, Малого оперного и других театров). Ансамбль исполнителей-вокалистов был готов и ранее, но дело упиралось в оркестровое сопровождение. Организовать еще один симфонический оркестр было невозможно — отсутствовали музыканты необходимых специальностей. Управление по делам искусств решило использовать оркестр Радиокомитета.


Рекомендуем почитать
Ковчег Беклемишева. Из личной судебной практики

Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.


Пугачев

Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.