Человек из Назарета - [48]

— Если ты прикоснешься к этому ребенку, — процедила сквозь зубы Иродиада, — если ты хоть пальцем ее тронешь..

— Кровь, кровь, кровь… Ах, оставь меня. Это царский приказ.

Среди примкнувших к Иоанну людей было немало таких, которые, несмотря на его возражения, верили, что он и есть тот, кому предопределено стать вождем народа. Они ждали, что однажды Иоанн сбросит с себя покров таинственности (неуместная метафора по отношению к тому, на ком почти не было одежды) и явится в качестве предводителя зелотов, чтобы изгнать римлян и, взойдя на священный трон, объединить весь Израиль. Но были и другие — те, кто верили каждому сказанному им слову и с нетерпением ждали пришествия Мессии, который будет требовать прежде всего внутренних изменений и только потом — изменений внешних. Эти люди были особенно преданы Иоанну. Один из них, человек по имени Филипп, робко предостерег Крестителя:

— Они этого не забудут. Эта женщина не простит тебе. А это значит, что твое дело поставлено под угрозу. Что будет, если за тобой вдруг придут и схватят тебя?

Иоанн задумчиво кивнул несколько раз. Он сидел у входа в пещеру вместе с Филиппом и другим своим последователем, которого звали Андрей. Рядом горел костер, и на ужин у них были не печеные акриды, а жареная рыба и хлеб — провизия, добытая Филиппом одним из его способов, который нам нет нужды перенимать. Иоанн заговорил:

— В любой день могут произойти два события, которых я жду. Я жду пришествия того, за кем вы должны будете пойти, ибо моего собственного времени, как ты правильно подметил, осталось очень мало. Он тоже должен креститься водой. И он знает об этом. Узнает он и другое. Я думаю… нет, я знаю, что он придет к реке прежде, чем явятся вооруженные люди грешника Ирода. Это может произойти в любой день. Может быть, завтра.

Пророк все предсказал точно. На следующий день — погода была пасмурная — он стоял на берегу Иордана и крестил водой людей. Выстроилась длинная вереница кающихся грешников. Одна женщина бормотала:

— Мне приснилось, что я совершаю прелюбодеяние с мужем моей собственной дочери, и я думаю, что этот сон — такой же грех, как и само прелюбодеяние. Я обругала мою соседку на рынке…

Иоанн мягко улыбнулся и осторожно подвел грешницу к реке. По небу бежали кипучие облака, и река была унылого, серого цвета — словно боевой щит. Иоанн поднял глаза и увидел его. Он увидел на противоположном берегу своего родственника Иисуса. Тот, сняв сандалии, вошел в воду. Лицо его было серьезно. При виде Иоанна он не улыбнулся, не поприветствовал его. В этом месте река была неглубокой. Иисус пересек сверкавший металлическим блеском поток и стал с краю, в ряду кающихся грешников — сложив ладони, опустив глаза. Он ждал своей очереди.

— Я стирала одежду в субботу, — продолжала женщина. — И в тот же день я велела моей дочери набрать хворосту для очага. Ты слушаешь меня?

Иоанн в это время смотрел в другую сторону.

— Да, я слышу тебя. Есть у тебя еще что сказать?

— Только то, что я раскаиваюсь в содеянном.

Иоанн крестил ее водой.

То, что произошло в тот день, нынче, боюсь, затемнено всякими суеверными россказнями, в которых всегда будет больше преувеличений, нежели правды. Иисус, говорят, посмотрел на небо и увидел там белую голубку, которую преследовали ястребы. Голубка замерла над его головой — на высоте около пяти локтей, и ястребы, словно испугавшись, улетели прочь. В этот момент солнце неожиданно пробилось сквозь тучи, и все вокруг озарилось ослепительным светом…

Вот-вот должен был наступить черед Иисуса креститься водой. Перед ним стоял старый беззубый старик, который исповедовался твердо и решительно:

— Я крал, господин. Я лгал. Я развратничал, господин.

— Что-нибудь еще?

— Разве этого недостаточно, господин?

Иоанн крестил его водой. Человек поднял свою окропленную голову, рот его был открыт, и всем показалось, что прозвучали такие слова:

— Сей есть сын Мой возлюбленный, в котором Мое благоволение.

— Что ты сказал? — спросил Иоанн.

— Я сказал, что это не заняло много времени, — ответил человек.

Теперь, когда Иоанн с Иисусом стояли друг против друга, они позволили себе приветливо улыбнуться. Иоанн сказал:

— Не я должен крестить тебя водой.

— И тем не менее давай исполним все по справедливости, — ответил Иисус. — Сделай это.

Иоанн крестил его водой, а потом неловко попытался встать перед ним на колени прямо в реке, но Иисус мягко удержал его, обнял на мгновение и затем вернулся на другой берег, где лежали его сандалии.

Одна старуха сказала старику, стоявшему рядом:

— Большой, правда?

— Он не признался в своих грехах, — сказал старик. — Ты заметила?

— Да, — ответила старуха. — Он очень большой.

Иоанн кивком подозвал Филиппа и Андрея. Они подошли, разбрызгивая воду.

— Назарет, — произнес Иоанн. — Это начнется в Назарете.

— Это он?

— Он вернется в Назарет. В Назарете все как раз и начнется.

— Мы должны идти за ним?

— Вы встретитесь с ним в Назарете.

На следующий день Иоанн проповедовал на площади небольшого городка у реки. Он говорил:

— Вы можете спросить: «А нужно ли крещение водой?» Да, отвечу я. Ибо то новое, что происходит в нашем внутреннем мире, то есть в душе, должно найти себе спутника в мире внешнем, поскольку каждый из нас — две вещи, а не одна.