Человек из кремния - [6]

Он вышагивал по грязному тротуару, вглядываясь в экраны переднего и заднего обзора: толпы народу, четырехэтажные дома, прячущиеся в пестроте плакатов и неона, видеоэкраны со стен сверкают объявлениями о всевозможных распродажах на японском, английском, корейском, китайском… А внизу, на улице, подростки бойко торгуют механическими игрушками, "воображальниками", сенс-плейерами и различными микросхемами с импровизированного прилавка — доски, лежащей на двух железных бочках из-под масла. Громкий ор дешевых приемников в барах и чайных смешивается с воплями торговцев.

Приостановившись, Бейли взглянул на свое отражение в алюминизированном бронестекле витрины "Коммерческого Банка Синдзю".

Оголовник, развевающийся черный балахон… Ну и вид вылитый Доктор Смерть. Он шевельнул лицевыми мускулами — и серый пластик ухмыльнулся, повинуясь его движению.

Банковский служащий, кореец с кукольным личиком, сложил ладони перед собой и отвесил поклон.

— Добрых день, сэр! Чудесная погода сегодня. Открыть счет, сэр? Депозитный сейф? Ни имени, ни номера удостоверения личности, сэр, очень приватно.

И, скорее всего, противозаконно, подумал Бейли. Здесь, в Малой Азии, законы мягонько отодвигались в сторонку. Теневой импорт-экспорт уживался бок о бок с известного рода ателье, татуировочными заведениями, наркопритонами и экстрасенсами-целителями. Всего в полумиле — через фри-уэй — от федерального центра, в одной из стеклянных башен коего располагался и кабинет самого Бейли! Однако Малой Азии позволялось существовать во всей своей квазилегальной мерзопакостности — по тем же причинам, что заставляли коммунистический Китай терпеть у себя под боком Гонконг. Она приносила ощутимую пользу, несколько оживляя вконец зацентрализованную плановую экономику страны.

А какая-то толстуха, с алюминиевой тележкой вовсю старалась всучить Бейли горячий соевый шашлык. Ее сменила девочка-мулатка, дернувшая его за рукав и предложившая секс-диски. Разглядывая ее лицо, Бейли поразмышлял, где она могла родиться, на кого работает и чем займется, когда подрастет.

Но искомый дом был уже совсем рядом — доходный особняк; стальные ставни, закрывающие окна, в свою очередь сплошь покрыты граффити, нанесенными при помощи баллончиков с нитрокраской. Зеленая неоновая вывеска была написана в стиле Кандзи; английский перевод ниже гласил: "Кан. Все для самообороны".

Бейли взглянул на экран заднего обзора — слежки, насколько можно судить, нет. Расправив плечи, он пристроил поудобнее кобуру с автоматическим пистолетом калибра 9 мм. На внутренней стороне левого бедра, чуть выше колена, хранился другой пистолет — миниатюрный, менее сантиметра в толщину, заряженный единственным пластиковым патроном. Этот пистолет был сделан из углеродного волокна, чтобы затруднить обнаружение, и предназначался на самый крайний случай. Бейли носил его просто спокойствия ради, словно кроличью лапку или счастливый пенни.

Он подошел к дверям. Деревянные створки, в какие-то незапамятные времена выкрашенные в красный цвет, были укреплены прозрачным пластиком, армированным стальными прутьями. Нажав пластмассовую кнопку старомодного звонка, он подождал.

Стальной диск отошел в сторону, открыв взирающий на Бейли объектив, а синтезированный голос велел изложить свое дело.

— Мне нужен мистер Кан. Я — Франк Морелло, друг Бруми Кобаяси.

Засов изнутри отодвинулся, и мотор, издавая низкий, рокочущий звук, отворил внутрь красные створки дверей. Бейли вошел в магазин. В крови его ощутимо прибавилось адреналина — нет, не от нервозности, скорее — от нетерпения. Повысив чувствительность оптики маски, чтобы скомпенсировать полумрак, он увидел узкий коридор, пыльные серые половицы и узорные обои. Справа от него обнаружилась цельная стальная дверь с окошком, забранным армированным стеклом. Сквозь стекло видна была комната — стены желтого цвета и голые "дневные" лампы.

Входная дверь затворилась. Бейли стоя ждал; руки — по швам; дыхание и биение пульса гулко отдавались под оголовником. Наконец вторая дверь распахнулась, и он переступил порог.

Микроэкраны показали застекленные, до самого потолка, витрины, битком набитые различным оружием. Дальний конец комнаты был отгорожен массивным деревянным барьером-конторкой и листом стеклопластика с подсоединенными к нему датчиками сигнализации. На высоком табурете за барьером сидел седой, сморщенный японец. Внимательно оглядев Бейли он небрежно поклонился.

— Добрый день, сэр.

Голос его звучал из дешевого динамика.

— Вы — мистер Кан, — сказал Бейли.

— Так; я — мистер Кан. — Японец обнажил в улыбке никотинно-желтые зубы. — А вы — мистер Морелло. А направила вас ко мне мисс Кобаяси.

Бейли снова прошелся взглядом по витринам. Пистолеты, винтовки, гранатометы, полицейские дубинки, пунтяку[?], самурайские мечи, газовые пистолеты, боло, бомбы с часовым механизмом, ритуальные кинжалы… Пьяный бред маньяка-оружейника.

— Верно. Я — Морелло, — сказал он, отшагивая к барьеру и тщательно отсчитывая время. — Тэруми говорила, вы сможете мне помочь.

Голос его звучал по-чужому, измененный скрэмблером маски.

— О. — Японец замолчал; улыбка на его лице закостенела, точно затронутая тема смутила его. — Вы, конечно, осведомлены о ее безвременной кончине.