Человек из грязи, нежности и света - [18]

Вскоре Соня, испытывая безумную неудовлетворенность от долгого нахождения Глеба в туалете, стала на время его сидений укладываться в кровать с Эскиным. Эскин пытался как-то воспротивиться, но собственное вожделение брало верх над его разумом. Однажды проскользнув в нее, он ее тело ощущал уже как прекрасный обед, полный невиданных сладостей.

Однажды Соня предложила ему избавиться от Глеба, то есть выгнать и остаться вдвоем. Свое желание она объяснила ему, прежде всего своей брезгливостью.

От Глеба неприятно пахло, а потом после своих сидений в туалете, он был весь такой измученный, что даже не мог принять душ. А потом как мужчина он все меньше и меньше уделял внимания Соне. И все же мысль избавиться от Глеба не очень обрадовала Эскина.

За это время он как-то успел к нему привыкнуть, а потом эти постоянные соития с Соней стали его утомлять.

Конечно, он был возбужден, конечно, конечно, он чувствовал себя мужчиной, но он стал уставать и чувствовать, как все это настойчиво отражается на его учебе. Когда он сказал об этом Соне, она только рассмеялась.

– Профессором что ли решил стать? – спросила она.

– Ну, почему профессором, просто пора уже задуматься о будущей карьере, – беспокойно вздохнул Эскин.

«Надо опять увеличить дозу», – вздохнула, подумав, Соня.

– Да и Глеб совсем неплохой парень, – вздохнул Эскин, с опаской поглядывая в сторону коридора. Глеб в эту минуту опять заседал в туалете, чтобы не чувствовать себя идиотом, он приделал полку для мольберта на двери туалета, и теперь рисовал свои картины, сидя на унитазе.

– А потом его не видно и не слышно, – стал защищать Глеба Эскин.

– Конечно, не видно и не слышно, если он большую часть суток проводит в туалете, – усмехнулась Соня.

– Но он же больной, что теперь поделаешь, – почесал затылок Эскин, – и мы когда-нибудь тоже заболеем.

– А лично мне кажется, что он просто свихнулся, – сердито отозвалась Соня, – и слабительные таблетки он уже давно не принимает! – случайно проговорилась она.

– А он, что, употреблял слабительные?! – удивился Эскин.

– Да, когда у него были запоры, но это было очень давно, – улыбнулась она и снова, ухватив Эскина за обнаженный уд, притянула к себе.

– Послушай, мы же только пять минут назад прекратили этим заниматься! – взглянул на нее с волнением Эскин.

– Ах, ты, слабенький мой, – засмеялась Соня и ушла в ванную, где находилась заветная хромированная головка душа.

Эскин задумался. Он все еще никак не мог распознать свои ощущения, ему то внезапно хотелось обладать Соней, то, наоборот, он испытывал острую необходимость куда-нибудь скрыться от нее. Несчастный Глеб, вышедший из туалета с мольбертом и красками походил уже на больного дистрофией.

Глаза его заметно ввалились, и кожа с лица свисала большими складками.

– Слушай, – неожиданно зашептал на ухо Эскину Глеб, – а тебе не кажется, что наша Сонька ведьма?!

– Да, ну, да что ты, – неуверенно засмеялся Эскин, все же с глубоко спрятанной тревогой, заглядывая ему в глаза.

– Я же вижу, что ты тоже похудел, – сильно нервничая, прошептал Глеб, – разве не так?!

– Ну и что из этого? – тяжело вздохнул Эскин.

– А то, что если мы не избавимся от нее, то нам, приятель, с тобой – крышка!

– Да, что, вы все с ума, что ли посходили?! – рассердился Эскин. – Жили, не тужили, и на тебе вдруг!

– Это ты сейчас так поешь, а будешь, как я, срать кровью, еще не то скажешь, – обиделся Глеб.

Ситуация внутри их дома действительно была уникальной: то Соня уговаривала Эскина избавиться от Глеба, то Глеб просил Эскина прогнать Соню!

«И эти люди когда-то просили меня жить втроем, они изо всех сил уговаривали меня, рисуя мне наше светлое будущее», – с досадой подумал Эскин.

– Ну, ладно, я пошел спать, – тяжело вздохнул Глеб, – а то я чего-то ослаб! Еле ноги таскаю!

Последняя фраза вдруг как-то странно заинтересовала Эскина, ему вдруг почудилось, что Соня на самом деле ведьма, которая постепенно вытягивает из них силы как из мужиков.

– Глеб, а когда ты был в последний раз с Соней? – с беспокойством спросил Эскин.

– Даже и не помню, – Глеб так печально поглядел на него, что Эскин почувствовал, что Глеб сейчас вот-вот расплачется. Глеб действительно расплакался и снова быстро закрылся в туалете.

– Фу-ты, – облегченно вздохнул Эскин, – да он просто больной! Вот так люди сходят с ума от своих болячек! И начинают вокруг себя искать всяких ведьм и колдуний!

Соня вышла из ванной очень повеселевшая. Эскин взглянул лишь раз, на ее раскрасневшееся лицо и ему опять ее захотелось.

– Хочешь? – шепнул он.

– Я всегда хочу! – бодро отозвалась она и обняла его. Вся усталость куда-то испарилась, и Эскин свободно и легко вошел в нее, слегка придерживая ее перед собой за ягодицы.

– Ты рыбка, ты киска, ты сказка, – шептал зачарованный страстным соитием Эскин. Даже шум часто смываемой воды в туалете их нисколько не беспокоил.

Как при взрыве двух вселенных вечный огонь их безумной любви затмил собою весь остальной мир.

Эскин еще долгое время оставался внутри нее, чувствуя, как учащенно бьются их сердца и вместе пульсирует их объединенная взаимным притяжением плоть. Они бы еще долго так лежали вдвоем, если бы не услышали из туалета дикий, просто страшный крик Глеба.