Человек и океан - [140]

Буксир «Гуардиан Риос» появился к концу дня, а когда совсем стемнело, огни города виднелись уже далеко-далеко. «Гуардиан» должен был буксировать их до утра, так как они опасались, что ночной ветер или местные течения пригонят плот обратно к берегу. Буксир оставил плот, когда они находились на расстоянии пятидесяти морских миль от берега.

С буксиром Тур отправил последнее письмо, адресованное «всем вместе» дома в Норвегии. «Наше отличное судно сейчас уже в океане — начался второй этап в авантюре Кон-Тики». Далее он сообщил о том, что один американский полковник перед самым отплытием подарил им зеленого попугая. Попугая назвали Лорита, и он стал талисманом плота. Лорита обожала сидеть в бороде Бенгта Даниельссона и вскоре обучилась нескольким шведским словам в дополнение к испанским, которые она знала раньше.

В этом письме Тур предупреждал домашних, чтобы они не верили «падким на сенсации журналистам, которые пишут всякую чушь».

Буксир исчез за горизонтом, и они остались в одиночестве. Подул легкий юго-восточный бриз, пора было поднимать парус. Нельзя сказать, что неуклюжий плот помчался вперед, но он определенно сдвинулся с места.

Ветер усилился, и волны начали биться о плот. Путешественники попытались пустить в ход рулевое весло, но к своему ужасу обнаружили, что плот почти неуправляем. Вдруг порыв ветра ударил в парус со стороны кормы и вывернул его наизнанку. Парус наклонился, стал бить по мачте, людям и бамбуковой хижине, плот развернуло. Тур и его товарищи, разинув рот, смотрели, как он поплыл кормой вперед. Наконец они опомнились, и кто-то бросился к рулевому веслу, чтобы развернуть плот обратно, а остальные схватились с парусом, и образовалась куча-мала. После тяжелой борьбы им все же удалось повернуть «Кон-Тики» обратно, и он двинулся правильным курсом.

Они проплыли еще недостаточное расстояние, чтобы выйти из-под влияния ветров с Анд и течения Гумбольдта. Это сильное морское течение идет на север вдоль побережья Южной Америки, а примерно на широте Перу поворачивает на запад и устремляется в открытое море. Хейердал рассчитывал, что именно это течение будет относить «Кон-Тики» от материка по направлению к Полинезии. Ночью ветер усилился, громадные океанские волны одна за другой вздымались из пучины и, ревя и пенясь, накатывали на плот. И как ни старались люди на этом доисторическом суденышке справиться с парусом и рулевым веслом, им не удавалось удерживать равновесие. Постепенно волны развернули плот, парус опять вывернулся наизнанку, и плот во второй уже раз поплыл задом наперед.

Члены экипажа с трудом продержались ночь, следующий день и еще одну ночь, но потом окончательно выбились из сил. И когда на третьи сутки около четырех часов утра громадный вал снова развернул плот, они отказались от борьбы и свернули парус. Тур отменил ночную вахту, все члены команды заползли в спальные мешки и заснули как убитые. Отданный на власть стихии, с голой мачтой неуправляемый плот свободно поплыл по океану — и вскоре оказалось, что это наилучший способ борьбы с непогодой. «„Кон-Тики“ отлично справляется со стихией, прыгая по волнам, как пробка», — записал Тур в судовом журнале, с восхищением взирая на то, с какой грациозностью их маленькая посудина ускользает от высоких волн. А если и случалось, что какая-нибудь волна ударяла в борт и захлестывала палубу, то вода быстро исчезала в просветах между бальзовыми бревнами. Черпак на «Кон-Тики» не понадобился.

Проснувшись, Эрик определил с помощью секстанта местоположение плота; оказалось, что ветер отнес их на северо-запад и они находятся на расстоянии ста морских миль от суши. Ветер не утихал. Они поставили парус и боролись со стихией до вечера, а на ночь опять парус убрали. В следующие дни море немного успокоилось, и расстояние между идущими на плот валами стало увеличиваться. Шторм стихал. Ветер дул с юго-востока, и по мере удаления плота от суши становился все слабее. Они поняли: если им удастся развернуть плот так, чтобы ветер дул с левого борта, то будет легче управлять и сохранять правильный курс. «Кон-Тики» держал курс на запад-северо-запад и шел на хорошей скорости. За первые десять суток они прошли пятьсот морских миль. А это, согласно расчетам капитана Вильхельма Эйтрема, было совсем неплохо.

Они вошли в царство пассата — мечту старого морского волка. Пути назад уже не было. «Кон-Тики» не мог плыть против ветра, и если бы они вдруг пожалели, что отправились в путешествие, и решили вернуться, то сделать этого не смогли бы при всем желании. Тур Хейердал и его команда были обречены оставаться на плоту, пока он не уткнется в землю на западе. Они оказались одинокими пленниками океана, хотя и поддерживали радиосвязь с материком. И теперь от них самих и взаимоотношений между ними зависело, распространится ли это одиночество на их души или нет.

Материальная часть их мира была ограничена крошечным плотом в огромном океане. Плот был построен из девяти стволов бальзового дерева и имел размеры пятнадцать на шесть метров. Бревна были заострены по краям и связаны пеньковой веревкой. Поверх них в поперечном направлении укрепили девять более тонких бальзовых бревен для скрепления конструкции; они же стали основанием для палубы, на которой установили хижину. Ее построили из бамбука и переплетенных бамбуковых побегов, а крышу сделали из бамбуковых циновок. Путешественники спали на соломенных матрасах, и если в непогоду они собирались в хижине все вместе, то вынуждены были лежать, как сардины в консервной банке. В углу хижины размещалась радиостанция, и стояли коробки с личными вещами членов экипажа. Провиант и воду хранили на палубе и в щелях между палубой и девятью основными бревнами.