Человек и глобус - [80]
(Вале.) Долго не задерживайся. Алешку береги. Смотри.
Валя вышла.
Тебе все сказано. (Останавливая Дашин порыв.) Хватит мне всяких волнений. То-то… Иди и побыстрей кошек разгоняй.
Д а ш а. Каких?
Б у д а н ц е в. Что на душе скребут. И еще раз говорю, держись с достоинством, владей сердцем. Пора.
Даша выходит. За окном слышится сигнал «Победы». Буданцев осторожно садится, что-то ворчливо бормочет. Входит У ш а к о в.
У ш а к о в. Уехали. Шел бы ты прилег.
Б у д а н ц е в. Придумал! Скажи, чтоб запрягали лошадь. Поедем на поля. Через день-другой начнем жатву. (Пауза.) Правильно я действовал? Не допустил промашки?
У ш а к о в. Чем на прощание убил Дашу? Садится в машину — губу до крови закусила.
Б у д а н ц е в. Вьюшку последнюю приспосабливал. (Встает.) Помни: никто от настоящей жизни не убегал. И она не уйдет. Ну, что об этом… Хватили всякой мороки — и достаточно. Теперь внука буду поджидать. Я еще поживу, поживу. Исчезнет от нас Яков Наумыч — куда легче будет. Знал бы ты, Егор, до чего хочется посмотреть: а как будет в Заливине через пять — десять лет? Ведь не вспомните тогда Ивана Буданцева. Да и не диво. Недосуг и после не переведется.
У ш а к о в. Вспомним.
Б у д а н ц е в. Говори за себя. Ты вспомнишь. В минуту трудную. Вроде как бы захочешь посоветоваться со мной. (Начинает говорить, как бы куда-то торопясь.) В общем, одно скажу — коротка у человека жизнь. До обидного коротка. Тело дряхлеет, а душа не поддается. Ей бы еще сто лет людям служить. Чтобы все задуманное довести до конца. В этом-то, брат, и есть доброе счастье… Что это?.. (Неожиданно пошатнулся. Хватаясь за стол, опустился на пол.)
У ш а к о в (стоя на коленях, приподнимает его за плечи). Иван Петрович!
Б у д а н ц е в (чуть слышно). Я свое… сделал… Успел… Продолжай… Для людей.
У ш а к о в. Иван Петрович!.. Все сделаю… Все, что задумали. Слышишь? (Тихо.) Иван Петрович…
З а н а в е с.
1955
РАДИ СВОИХ БЛИЖНИХ
Драма в трех действиях, семи картинах
У ш а к о в Е г о р Т р о ф и м о в и ч.
З и н а и д а Н и к о л а е в н а — его жена.
Г р а ч е в а Д а ш а.
Г е н н а д и й — ее муж.
У л ь я н а И г н а т о в н а — его мать, 50 лет.
Т и м к а — младший брат Геннадия, 19 лет.
Л и з а.
Р а й к а.
Ф е д о с Г р и г о р ь е в и ч.
З а д о р о ж н ы й Я к о в Н а у м о в и ч.
Г р е ч к и н П е т р П е т р о в и ч.
О т м а х о в П а в е л И в а н о в и ч.
Л у ш а.
П р о е з ж и й ш о ф е р.
Ш о ф е р к о л х о з а.
К а р п о в Б о р и с С е р г е е в и ч.
Время действия 1957 год.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Усадьба Даши Грачевой. Стена кирпичного дома под шиферной крышей, три окна без наличников, недостроенный вход с верандой. На веранде только настлан пол, поставлены и скреплены между собой тесинами стойки. Заготовленные наличники, рамы для веранды составлены у стены. Слева высокий плетень, калитка в огород. Посредине веранды простой стол и несколько табуреток. На столе крынка с молоком, хлеб, стаканы. Все это покрыто полотенцем. Близко к полдню. Из дома выходит Т и м к а, за ним Д а ш а, несущая тяжелую сковородку. Тимка суетится, стремясь чем-нибудь ей помочь.
Д а ш а. Отойди, обожгу.
Т и м к а. Давай я понесу. (Убирая с дороги табуретку, делает неосторожный шаг, чуть не падает, но успевает схватиться рукой за стойку.)
Д а ш а (с испугом). Тимка, убьешься. Не выспался парнишка-пахарь?
Т и м к а. Какой днем сон.
Д а ш а. Трудно в ночную смену?
Т и м к а. Нет. (Касаясь рукой правого глаза.) Я его темнотой тренирую. Заставляю так же хорошо видеть, как и левым.
Д а ш а. Кто это тебе посоветовал?
Т и м к а. Никто. Сам.
Д а ш а (взлохматила ему волосы). Сынок у нас упрямый, настойчивый. Сам себя калечит, сам себя лечит. Зови маму.
Т и м к а (зовет). Мама! Иди обедать.
Голос Ульяны Игнатовны: «Ладно».
Д а ш а (тихо, с горечью). Не придет. Ешь.
Молчание.
Т и м к а. Геннадий опять, что ли, дома не ночевал?
Д а ш а. Опять. Ешь, остынет.
Т и м к а (бросая вилку). Мама! Придешь ты или нет?
Д а ш а. Сейчас я уйду. (Торопливо ест.)
Т и м к а. Нельзя так жить. Скоро месяц тянется эта история.
Д а ш а. Не месяц, больше.
Т и м к а. Что ты такое наделала?
Д а ш а (взяла его обеими руками за голову, словно собираясь поцеловать, потом опустила руки). Думай лучше про свое.
Т и м к а. Не пойму, перед кем ты провинилась?
Д а ш а. Не спрашивай, не скажу.
Т и м к а. Дождетесь! Все взвоете, а Генка больше всех.
Д а ш а. Почему не я?
Т и м к а. Ты… Тебе… Ты не должна. А он старший. От него зависит.
Д а ш а. Запомни, Тима, от Гены ничего не зависит.
Т и м к а. Значит, от тебя?
Даша кивает.
Не верю.
Д а ш а. Потерпи — поверишь. (Пауза.) Ну, я пошла. На ферму не заглянешь?
Т и м к а. Что делать? Стены класть?
Д а ш а. Не из чего. Кирпич кончился. Ждем, когда Федос новую партию обожжет. Помоги трубы для воды подвести.
Т и м к а. Это нам с руки.
Д а ш а. Приходи. (Ушла.)
Тимка задумался. Из огорода с лопатой в руке входит У л ь я н а И г н а т о в н а.
Т и м к а (матери). Пропадет, что ли, твоя смородина?
У л ь я н а И г н а т о в н а. Ты на мать не налетай.
Т и м к а. Не могла сесть с нами за стол.
У л ь я н а И г н а т о в н а. Много чести для вертихвостки.