Человек и глобус - [5]
М и х е й открывает дверь.
М и х е й (удручен и расстроен). Расселись. Один должен хороводиться? Да гляди ты веселее. Сегодня наш, наш праздник.
Е л е н а. Всяко уж стараюсь.
М и х е й. Не заметно. Где Надежда?
Е л е н а. В огороде. Сейчас придет. (Старается загородить дорогу мужу.)
М и х е й (укоризненно). Чего подолом загораживаешь, наседка? (Идет к двери, останавливается и смотрит.) А, соседушко! Петру Степановичу наше нижайшее. С приездом. (Меняя тон.) Папаше своему кланяйтесь. (Идет обратно. Сурово.) Чтоб духу его не было! Такой же, видно, чистоплюй, как отец.
Е л е н а. Ты хоть сегодня-то не горячись.
Михей уходит.
Позови, Оля.
Уходит за мужем.
О л ь г а. Сколько радости-то! (Подходит к двери.) Ступай, Надя, отец зовет. Хватит говорить. И ты, молодой господин, тоже соображай, что девушке можно, а что нельзя.
Входит П е т р, за ним — Н а д е ж д а.
П е т р. Почему ты такая строгая стала?
О л ь г а. Говорите много, а толку мало.
Н а д е ж д а. Оля!
О л ь г а. А что? Вот Миша не говорил, а полюбил — и с концом. Всем так надо.
Н а д е ж д а (подает ей лукошко). Отнеси на кухню.
Ольга уходит.
П е т р. Не может забыть Антона?
Н а д е ж д а. Нет. Полюбила на всю жизнь…
П е т р. За что его взяли?
Н а д е ж д а. Нашли литературу… Не верится, что прошло только два года, как похоронили Дмитрия Ивановича, а вы уехали в Петербург… Столько всяких событий… (Пауза.) Что же вы молчите? Говорите.
П е т р. Ах, вы просите продолжать? Под Мукденом потерпела поражение не русская армия, а государственный строй. Впереди другие поля, других сражений. Рассказывать надо долго и много. Мы накануне больших событий. В этом городишке торговцев да лошадников люди думают, что все незыблемо. Все от века. Но и сюда дойдет гроза, дойдет. Она уже прогремела на юге восстанием «Потемкина». В нескольких городах рабочие брались за оружие… Я был девятого января перед Зимним дворцом. Пролитая там кровь не останется без расплаты.
Н а д е ж д а. Это было страшно? Да?
П е т р. Страшно тем, что нельзя было на выстрелы ответить тоже залпами… Да, но хватит об этом. Как ваша жизнь?
Н а д е ж д а. Как у всех… Отец концы с концами не сводит… Дал с трудом кончить прогимназию, и вот…
П е т р. «Тут чей-то голос дал ответ: «Для женщин факультетов нет». И вы стали образцовой русской барышней, имя коим легион. Чьи родители не торгуют, не воруют, не выжимают из меньшего брата прибыли. Позади попытка получить образование, впереди замужество, а пока гадание о том, какого бог пошлет Ивана-царевича. Да-а.
Н а д е ж д а (странным, равнодушным голосом). Оракул предсказывает (смотрит на свою руку): когда средняя линия оканчивается не на бугорке печали, а на бугорке фортуны, нигде не прерывается, ясно очерчена и хорошего цвета, это предвещает счастье и обеспеченную жизнь во всех отношениях. Вот моя судьба. Я буду женой Евграфа Саввича Плахина.
П е т р. Евграшки Плахина? Этого?.. Простите…
Н а д е ж д а. Этого. Его выгнали даже из коммерческого училища. Не мог осилить премудрость итальянской бухгалтерии.
П е т р. Не понимаю. Вы плачете?
Н а д е ж д а. Лучше мне было оставаться неграмотной дурой. Зачем было учиться…
П е т р. Неправда. Это просто… (Смеется.)
Н а д е ж д а. Вам смешно, а если другого выхода нет? Отец у Плахина залез в долги. Жить нечем. Поступила служить конторщицей в торговый дом братьев Кухтиных. Через неделю старший компаньон предложил стать содержанкой. Ушла. Была репетитором. Хозяин начал приставать с любезностями. Хозяйка устроила дикую, унизительную сцену. Хоть в петлю… И вот неожиданное «счастье»: Евграф Плахин снизошел до меня. (Сдерживая злость.) Я верю, что для Евграфа нет большего счастья, если я соглашусь ехать кататься с ним. Посмотрите завтра со стороны на его лицо. Он горд, что у него лучший в городе рысак, лучшая пролетка, лучший кучер, и он, кажется, убежден, что я лучшая невеста.
П е т р (сухо). Посмотрел бы, но пароход отправляется рано утром.
Н а д е ж д а. Вы и со стороны даже не хотите взглянуть на мое «счастье»?
П е т р. Как вы можете? Он и прежде был посмешищем для всех. Да, наконец, вы и сейчас над ним смеетесь.
Н а д е ж д а. Над собой… Говорят, что наша семья много грехов имеет. Дядя Дима, потом Антон, а после истории с Михаилом совсем стало скверно жить… Отцу очень тяжело. Нет-нет да и начнет во всем винить образование: «Зачем я вас учил?»
П е т р. Вот что! А я сразу не сообразил, почему так прохладно встретил меня Михей Федорович. (Неожиданно смеется.) Простите. Я так отчетливо представляю, как выглядело всегда самодовольное лицо действительного статского советника Попова, когда он убедился, что молодая жена убежала с подчиненным, учителем математики Михаилом Кряжевым. (Хохочет.) И вы говорите, что она убежала, когда еще шло свадебное пиршество?
Н а д е ж д а. Да. Представляете, сколько было народу?
П е т р. Еще бы! Весь здешний бомонд.
Н а д е ж д а. Вначале незаметно ушел Миша, потом встала из-за стола Верочка, вышла в другую комнату и больше не вернулась. Вам смешно, а что было потом? Боже, какой скандал!