Человечество: вчера, сегодня, завтра - [144]

В итоге двенадцатая пятилетка была проштампована съездом согласно давно заведенному «порядку», хотя была составлена по самым худшим затратно-расточительным образцам. В этих условиях горбачевская идея ускорения принимала уже зловещий характер, крах был неизбежен.

Читал ли мои послания Горбачев? После съезда я говорил на эту тему с его помощником В. И. Болдиным. Неужели Горбачев не может понять столь простой вещи? Ведь добром это не кончится! Валерий Иванович сказал: «Ваше послание он внимательно читал. Диаграмма до сих пор лежит у него на столе. Сказал, что пятилетку менять уже поздно, да и сложно». Таков горбачевский приговор XII пятилетке, которой суждено было стать последней в серии знаменитых советских пятилеток.

Вместо повышения темпов в 1991 году был спад производства на 8 процентов. Внешний долг вырос с 10,5 миллиарда долларов в 1985 году до 52 миллиардов в 1991 году. Золотой запас сократился с 2500 до 240 тонн, то есть в 10 раз, а курс доллара подскочил с 0,6 рубля до 90 рублей, или в 150 раз.

Вновь модным стало винить во всех грехах Сталина. Добрались и до Ленина. Но когда их «байки» уже никем всерьез не воспринимались, Горбачев решил одним махом покончить с социализмом и его плановой системой и за 500 дней реставрировать капитализм под шумную рыночную риторику. Рынок — это последняя соломинка, на которой Горбачев со своими прорабами пытался удержаться на плаву.

24 мая 1990 года на сессии Верховного Совета СССР Рыжков выступил с докладом «Об экономическом положении страны и о концепции перехода к регулируемой рыночной экономике». После его публикации в стране начался рыночный переполох. С одной стороны, восторги и хвала рынку, переходящие в эйфорию, а с другой — непонимание, растерянность и страх! Оснований для последнего было более чем достаточно. Через месяц предлагалось повысить цены на хлеб и хлебопродукты в 3 раза, а с января 1991 года — большинство оптовых и розничных цен и тоже солидно — от 50 до 200 процентов. Поэтому, естественно, люди, далекие от понятия сути рыночной экономики, связали переход к рынку с ростом цен.

Дискуссия на сессии была острой и горячей. Высказывались противоположные взгляды. Депутаты единодушно «забодали» предложение о повышении цен на хлебопродукты с 1 июля 1990 года, но курс на переход к рынку в принципе одобрили и предложили правительству доработать программу с учетом обсуждения в парламенте и альтернативных предложений ученых, научных и общественных организаций.

Итак, рынок стартовал! Если раньше лишь отдельные ученые робко и осторожно высказывали свои идеи о переходе к рынку, то после объявления его официальным курсом правительства начался рыночный марафон. В самом начале его пути пальму первенства захватили, как всегда, вульгарные экономисты. Тут особенно ярко проявился их приспособленческий талант. Они почуяли в рынке наиболее быстрый и верный путь «ловли званий и чинов». Среди экономистов возникла цепная реакция «перевертышей», любой ценой стремившихся вырваться вперед, сметая на своем пути все и всех. Академики и членкоры, доктора и профессора, десятилетиями доказывавшие и пропагандировавшие преимущества плановой системы хозяйства и получившие за это не только высокие научные степени и звания, но и лауреатские премии (С. Шаталину Госпремия присуждена «За разработку методов анализа и планирования межотраслевых связей и отраслевой структуры народного хозяйства, построения плановых и отчетных межотраслевых балансов»), в одночасье превратились в отпетых рыночников и сторонников «капиталистической цивилизации». Их примеру последовали целые научные учреждения. В Советы народных депутатов страны и республик, в правительственные органы и в редакции средств массовой информации хлынул поток рыночных концепций и предложений, в которых царила невероятная путаница «Божьего дара с яичницей» и честного с грешным. Спрос, как говорится, рождает предложение.

Я специально рассказал о провале горбачевского ускорения, что и толкнуло его в «рынок». Дело в том, что план Путина — Медведева до 2020 года является зеркальным отражением плана Горбачева — Рыжкова на период 1986—2000 годы. Только в первом из них мифы по своей взрывной мощности многократно повысились. Раньше у нас была независимая финансовая система, спекуляции и мошенничество на международных финансовых рынках никакого влияния на советскую экономику не имело. Более того, в периоды спадов в экономике Запада число желающих строить заводы в СССР резко возрастало. Желающих торговать с Советским Союзом и вкладывать в нашу экономику свои капиталы было больше, чем нам требовалось.

Теперь же мы поставили нашу финансовую систему и экономику в целом в зависимость от западной спекулятивной системы. Хочу напомнить вам слова господина Сороса, сказанные им на одном из предыдущих заседаний Делового клуба: «Образно говоря, финансовые рынки можно сравнить с катящимся огненным шаром, который опрокидывает на своем пути целые экономики». Это Сорос знает не понаслышке, а по собственному опыту. В свое время он развалил финансовую систему Англии.

После ликвидации золотого стандарта так называемая конвертируемая валюта стала очередным мифом. Первые попытки наших реформаторов по рекомендации Сороса конвертировать рубль очень быстро натолкнулась на «огненный шар» дефолта 1998 года, опрокинувшего нашу экономику в бездну. Недавний «насморк» в экономике США уже выкачал из Стабилизационного фонда и других резервов триллионы рублей на спасение частных олигархических компаний и банков, в том числе и спекулятивно-мошеннического происхождения. Последние рано или поздно превратятся в «мыльные пузыри». На такой «базе» любые планы могут в одночасье превратиться в филькину грамоту.