Человечество: вчера, сегодня, завтра - [143]

В докладе М. А. Суслова на октябрьском Пленуме ЦК КПСС 1964 года для разоблачения культа Хрущева приводились сравнительные данные о количестве опубликованных фотографий и различного рода материалов в прессе о Сталине и Хрущеве. По всем параметрам Никита Сергеевич намного обошел Иосифа Виссарионовича. Как говорится, дурные примеры заразительны. В деле сотворения культа без личности Брежнев перещеголял Хрущева, Горбачев — Брежнева, а то, что произошло в постсоветское время, кто-то из журналистов назвал «культом неприличности».

На Пленуме ЦК КПСС, где снимали Хрущева, Леонид Ильич Брежнев сказал:

— Вот Никита Сергеевич развенчал культ Сталина после его смерти, а мы развенчаем культ Хрущева при его жизни.

Менее чем за полгода до отставки — в апреле 1964 года — на своем 70-летии Хрущев после вручения ему Звезды Героя Советского Союза сказал:

— Смерть для некоторых политических деятелей иногда наступает раньше физической смерти.

Как в воду глядел. Но в этом он не одинок. Для Горбачева и Ельцина политическая «смерть» наступила, когда они еще занимали свои высокие посты.

Первой попыткой развеять миф о высоких темпах и сломать затратную систему была хозяйственная реформа 1965 года, которая проводилась по решению сентябрьского Пленума ЦК КПСС того же года. К сожалению, она не имела должного научного обоснования. Экономическая динамика по-прежнему измерялась прежними недостоверными показателями. Поэтому желаемых результатов эта реформа не дала и не могла дать.

Реально развеять миф «о высоких темпах» и ликвидировать затратную систему могла бы намечаемая реформа в 1979 году, которая готовилась под личным руководством А. Н. Косыгина. О ней речь шла в постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об улучшении хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы». Подчеркивая особую важность этого документа о новой экономической реформе, ЦК КПСС принял специальное постановление «О дальнейшем совершенствовании хозяйственного механизма и задачах партийных и государственных органов». В нем предлагалось партийным, советским и хозяйственным руководителям рассматривать практическую реализацию намеченных мероприятий «как неотложную задачу». Предупреждалось о личной ответственности каждого на своем участке за выполнение этой задачи.

К сожалению, после трагического случая, длительной болезни и отставки Алексея Николаевича Косыгина, эта реформа оказалась беспризорной. Несмотря на громкое ее одобрение на Политбюро, для экономического отдела ЦК она была «чужеродным» телом. Постановление готовилось в правительстве в «противовес» тому, что делалось ранее под эгидой отдела ЦК. Поэтому там относились к новой реформе прохладно, исподволь готовились к официальному возвращению мифа о темпах на престол. Без вала они не представляли себе системы управления экономикой.

В процессе подготовки реформы в 1979 году по инициативе Алексея Николаевича Косыгина у нас состоялся ряд продолжительных бесед. Особенно подробно с разных позиций мы обсуждали показатели измерения стоимостного объема производства и оценки работы хозяйственных звеньев. Поэтому могу смело утверждать: если всерьез браться за реализацию плана Путина — Медведева, то в постановлении ЦК КПСС Совета Министров 1979 года есть что позаимствовать. Предложенные тогда показатели исключают многие мифы, которые перекочевали и в современную практику.

Михаил Сергеевич Горбачев с первых же дней избрания его генсеком, пошел в рукопашный бой с мифом о высоких темпах, направо и налево словесно громил затратную систему. Он, в частности, заявил: «Нам предстоит большая перестройка умов хозяйственников. Ведь зачастую думают не о национальном богатстве, не о его натуральном выражении, а о том, чтобы изделие было подороже, чтобы в нем было накручено побольше, чтобы одну и ту же вещь внутри объединения погонять и накрутить «вал». В результате «вал» в денежном выражении растет, а товаров, изделий, техники не хватает. А нам-то нужны соответствующее оборудование, конкретные потребительские товары.

Сейчас у нас есть очень большие «мастаки», чтобы таким образом решить проблему темпов. Через новые цены, скажем, через повышение средней цены изделия, через какую-нибудь добавку индекса сорвать дополнительные объемы или просто погонять ту же вещь, то же изделие внутри одного объединения. И смотришь, у того или иного объединения выросли темпы...»

Лучше не скажешь! Да еще на самом высоком уровне.

К сожалению, кто-то из его окружения внушил Горбачеву идею «ускорения», и в апреле 1985 года на Пленуме ЦК КПСС он объявил ее центральным звеном экономической политики. По времени эта кампания совпала с аварией на Чернобыльской АЭС. Тогда и появилось четверостишие:

Ускоренье — мощный фактор,

Но не выдержал реактор —

И теперь наш мирный атом

Вся Европа кроет матом.

По своей сути, оно точно и образно отразило ситуацию, которая складывалась в экономике. Прекрасно понимая трагические последствия ускорения на липовой, раздутой базе, я подготовил и передал Горбачеву записку с диаграммой структуры валового общественного продукта. В ней был показан «воздушный вал», создаваемый повторным счетом материальных ресурсов, который достиг 40 процентов общественного продукта страны, а национальный доход — 42 процента. Проще говоря, липовый объем сравнялся с реальной стоимостью товаров и услуг. Ускоряться на такой базе — просто безумие. Горбачевское ускорение противоречило не только азам экономической теории и практики, но и... здравому смыслу. И тем не менее идефикс двенадцатой пятилетки, одобренной XXVII съездом партии, было ускорение. Один из разделов доклада Н. И. Рыжкова по пятилетке назывался: «Ускорение социально-экономического развития страны — стратегическая задача на период до 2000 года». В нем докладчик сказал: «Вопрос о темпах всегда был и остается одним из центральных в экономической политике партии. На современном этапе в свете концепции ускорения он приобретает принципиальное значение. Темпы прироста повысятся с 3,1 до 5 процентов. Тем самым будет преодолена негативная тенденция замедления темпов в последних трех пятилетках...»