Человеческое, слишком человеческое - [116]

Ну и где же ты, последний из "Чистоты". Сколько их было уже - этих последних? Они все вплывают и всплывают, и их биографии давно перестали интересовать меня. Каждый из них работал в организации, которую кормили с рук еваделы. Евадел теперь остался один, а следов из прошлого - много. Что не ясно? Все ясно, отец. Подробности связей "Ньюронетикс" с фашистами? Ничего не знаю, и знать не хочу. Разрешите идти?

- Я что, уснула?

Явление второе.

- Вроде того.

Аска шлепнулась в кресло рядом и зевнула.

- Ну, и где этот гад? - полюбопытствовала она, изучая экраны. Трогать что-либо в кабине я ей запретил, даже радарные и визирные панели. Не люблю я этого.

- Драпает. Судя по сигналам, вызывает свой корабль.

Она кивнула, массируя себе плечи: опять, скорее всего, в медблоке дрыхла вместо того, чтобы нормально улечься у меня в кровати. "Гордость у некоторых не лечится".

- Я Бетховена включу.

"... и вкусы - тоже". Ну что за существо: в кабине боевого фрегата слушать музыку. Хотя марши...

- Да мне плевать. Только в наушниках.

Аска хмыкнула и демонстративно включила громкую.

"О, черт". Мелодию даже я уже знал. Это был чертов "Marsch Des Yorckschen Korps", и меня, наверное, будут жарить в аду под эту бравурность и пафос. Я пожал плечами и отвернулся, чувствуя испытующий взгляд рыжей: та, наверное, на какую-то реакцию надеялась, дескать, чтобы я одобрил или вскипел от негодования. Но это значит: пререкаться, выяснять, что-то обсуждать.

Скучно. И голова от этого болит даже безо всяких "Серий".

- Навевает, правда?

Явление третье. Я ее когда-нибудь пристрелю. Один из самых дурацких ее подкатов: мол, давай поговорим о прошлом. Подразумевается, само собой, "о нашем прошлом", причем, о прошлом, которого никогда не было: мы никогда не слушали вместе эти ее марши. Да и всего остального тоже не случилось.

- Мне не нравится.

- Понятно. Поставить джаз?

А это уже что-то новенькое. Сорью смотрела на меня, и я сейчас отчетливо видел, зачем мне нужна эта рыжая стерва. Вызов. Постоянный и непрекращающийся, словно на тебя навели ствол, и никакая "Серия" от такого не прикроет. В такие моменты я точно знаю, почему тогда, среди горящего управления я не нажал на курок. А ведь можно было бы даже не мараться: просто приказать "Серии" нанести последний - сто какой-то там удар по истерзанной кукле. "Тем более что я давно уже путаю, кого как убил: кого руками "Серии", кого своими собственными".

Можно было всего этого избежать, и этого разговора тоже. Можно было, и, наверное, стоило, потому что на нее периодами находило, и находило чертовски неслабо. Она доставала меня какими-то мелочами, что-то вышаривала там, в прошлом. Какие-то глупые эпизоды. Аска вспоминала, как Редзи Кадзи вешал мне на грудь медаль. Я запомнил, что этот фарс был в большом каком-то зале, а Аска говорила о пустых глазах скешника. Я едва помнил даже формулировку: "За пресечение узурпации полномочий и чего-то там", - а рыжая все не могла успокоиться и пыталась рассуждать о самой Кацураги. И это при том, что ни черта о ней не знала. Даже как погибла капитан. "Вообще-то майор, - поправил я себя. - Пусть всего два дня - но майор".

Аска устроила длинные ноги прямо на пульте аварийных пусков, она смотрела в обзорный экран и, казалось, плевать хотела на то, что я ее разглядываю. А мне почему-то виделась охапка кровоточащих тряпок, которую я притащил в "Ньюронетикс". А когда я вернулся с очередного задания, она встала с коляски и что-то сказала.

Вспомнить бы, что.

Голову раскололо: "Серии" разом взвизгнули в моем разуме. Они ненавидели мою память. Да что там - ненавидели. Они ее обожали, и это сводило меня с ума.

- У нас тут какая-то птичка на радаре, - сухо сообщила Аска откуда-то из-за звона мигрени. - И хватит уже пялиться на мои ляжки.

Раздирая ногтем висок, я выдвинул консоль наведения "рельсы".

Прицельные метки все туже затягивали петлю вокруг ионолета Пиллера, а из динамиков строевым шагом шел марш, и ему было несколько веков. "Отличная музыка, чтобы проделать в ком-то дыру. Веселая".

* * *

Берег моря почти не имел запаха: немного тянуло йодом и серой, да и то - скорее, нос больше додумывал. Гарь от сожженного челнока сюда не добивала: похоже, на Воде совсем не водилось ветров, и вялые волны, тихо шипящие у берега, вроде как соглашались с моим выводом.

Я держал перед лицом ладонь и шевелил пальцами, пытаясь на фоне неба рассмотреть, где там стык синтетического протеза и моей родной плоти: оглядываться по сторонам что-то совсем не хотелось. Вода оказалась гаденьким миром - ярким, красивым, но отвратительно пустым. Наверное, те, кого прислали сюда оценить возможность колонизации, были тонкими натурами. Сразу почувствовали, что это, скорее, мир-могильник, и задвинули планету в конец списка.

Тут хотелось спать. Лежать и дрыхнуть, без конца рассматривая мглистые сны.

- Скажи, ты всем доволен?

Обычно этот вопрос задают мужчины женщинам, а не наоборот. Я скосил глаза и понял, что Аска не о сексе. Рыжая смотрела в фиолетовое предзакатное небо.

- "Всем" - это ты сейчас о чем?

- "Всем" - это значит "жизнью", болван.