Чел. Роман - [53]

Чарли мельком, на ходу присматривается к Челу. Помимо воли ее взгляд чаще всего задерживается на его волосах, которые он то и дело резким движением головы, смешно ударяясь при этом затылком о крэшпэд, откидывает на плечи и спину. Чарли с усилием отводит взгляд. Это трудно. С пяти лет она моет голову, но не волосы… Чарли держит себя в руках недолго и спустя с десяток шагов возвращается к невозможной для нее роскоши снова.

Достигнув южной стенки карьера, точно напротив первого на сегодня боулдера, Чарли останавливается и снимает рюкзак, давая Челу понять, что они пришли. Маршрут составлен Чарли так, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Элементарные тройки, четверки и пятерки, вокруг которых вечный любительский шалман, с демонстрацией пресса и селфи, она не лазает.

На шестерках и семерках, ходовых для профи, иногда бывает очередь. Но редко. Надо надеяться на отсутствие знакомых лиц. Чел неизбежно привлечет внимание. Слухи о странном попутчике дойдут до отца.

«И что говорить тогда?»

Восьмерки – 8b и 8b+ – в основном пустуют. Но привлекают внимание проходящих мимо, если в этот момент оказаться на проблеме. Обе восьмерки, нависания в двенадцать и шестнадцать движений, – в укромных уголках. Как раз на южной стенке. На них 99 из 100 как на картины ходят смотреть, а не пытаться. Прошлой осенью, с четырнадцатой и шестнадцатой попыток соответственно, Чарли прошла обе. Это второй ее, в прямом смысле слова, кровавый рекламный контракт. Кровь, ватные тампоны, срезаемые мамой ножничками кусочки кожи, пластыри, бинты, тейпы, к вечеру неконтролируемые мышечные судороги – память о тех двух днях. Чарли не хочет к ним возвращаться. Ну, если только покажет. И даже, может, сделает пару простых начальных движений. Но не факт. Нет смысла. Он не поймет их сложность. Полтора и два метра высоты не впечатлят лоха. На это есть западная стенка. Не полкилометра Хоннольда, конечно. Много ниже. Но одно дело запись, другое риал. Тут и двадцать метров покажутся пропастью. Страховки нет. Крэшпэд на таких высотах – мертвому припарка. Она попросит его не снимать этот подъем. Фрисоло – пока что – ее тайна. Узнают родители – пиши пропало. Отец к солоистам относится сдержанно и сам соло категорически не лазает, видя в этом девчачью попытку привлечь к себе внимание.

«Но я же девочка», – так и хочется каждый раз возразить Чарли. Но не возражает. До поры до времени. Пока она в семье, нужно жить по ей законам. И уж если что-то и нарушать, то делать это в глубокой тайне…

Чел скидывает крэшпэд и наконец-то расстается с сумкой. С любопытством осматривается. Заметно, что его впечатляет красота места, до которой Чарли нет дела. Камень для нее – это проблема, на которую надо подняться. В ином смысле в камне нет ничего примечательного. Красиво – его преодоление. Он прекрасен, когда уже под ногами. Да, и этот момент длится недолго. На смену ему приходит следующий.

Чарли не спеша вытирает ноги и натягивает скальники. Чел обращает внимание на их в четыре раза меньше ноги размер и удивленно морщится. Чарли обводит ступню ладонями, объясняя: мол, необходима плотность. Чел понимающе кивает, но ощущение словно им самим переживаемой боли еще долго не уходит с его лица. И это последнее, что остается в памяти Чарли о нем на ближайший час. Чела она видит мельком и в какой-то дымке. Умение Чарли сосредоточиться на проблеме – одно из главных ее достоинств, отмечаемых специалистами. Злые языки, впрочем, не упустят возможность отметить в связи с этим ее глухоту. Полная тишина – самой судьбой данный ей релакс, которого, если не брать в расчет искусственные приспособления вроде наушников и беруш, лишены другие.

Почти что забыв о Челе (он всего лишь покорный и неуклюжий переносчик крэшпэда) Чарли за час с копейками не спеша проходит семь относительно несложных трасс. Три знакомых. Последовательно – 4, 5, 6. Можно сказать – разминка. Укладываются в семь минут. Разумеется, без срывов. Четыре прочих – намеченные отцом вариации старых шестерок и семерок, с выборочным табу на обычных зацепках. Усложнения в рамках семи, перевод сложности с А на С. Здесь не обходится без срывов, каждый из которых, Чарли замечает это даже сквозь защитную «дымку», вызывает панику у ее спутника. Он на автомате что-то там говорит, забывая в эмоциях, с кем имеет дело. На итоговой для этой части карьера трассе Чарли срывается дважды.

«Забилась», – объясняет происходящее она и вспоминает:

– Финальная здесь, может быть, и на 8а, – предупреждает еще в среду отец.

«Нет. В семере осталась», – понимает Чарли, спрыгнув с топа. Волевым усилием выходит из «дымки». Обнаруживает Чела по правую сторону. Не надо ни о чем спрашивать. Он по-хорошему в шоке. И не пытается скрыть. И не смог бы скрыть. Месть за вчерашнее, похоже, состоялась. А ведь впереди еще соло. А она уже сейчас – богиня. Нечто выходящее за рамки его понимания, его возможностей. Чего здесь больше – ее успешности или его природной ущербности – вопрос.

«И то и то», – решает Чарли, с наслаждением снимает скальники и разминает скрюченные пальцы ног.

«Забилась», – подтверждает она еще раз очевидное. Руки, особенно от локтя до запястья, – ноющие гири.