Чел. Роман - [109]

– В третью палату. Сверим наши дела.

Чтобы затем вплоть до самой палаты хранить, как и вся группа, полное молчание. Полпути Линер борется с бликами в глазах – последствие оранжевого освещения. В палате она находит Глеба на своем месте, но шеф не дает ей времени предъявить претензии:

– Итак, дорогие мои, что требуется от нас. Всего лишь сопровождение. Работа нехитрая. На месте доставки все готово? – неожиданно для Линер интересуется шеф у Глеба.

– Так точно.

«Что-то не так с его голосом… Это тот самый Глеб?» – удивляется про себя Линер, замечая, что Чел водит пальцем по простыне. Смартфон исчез.

– Отлично. Значит, отсюда только сопровождение. Это, разумеется, ваши дела.

Вторая неожиданность. Шеф обращает слова к Семенычу и Павлику.

«Понятно – медработники. Но это не их профиль… Где реальная охрана?» – опять же не вслух недоумевает Линер. Следующая фраза шефа немного успокаивает ее:

– На месте будут местные. Помогут донести до точки.

Но следом очередная странность:

– Что дал ваш итоговый осмотр?

«Почему итоговый?» – не смея пока вмешаться, оставляет очередной вопрос неозвученным Линер. Павлик между тем докладывает:

– На пострадавшем обнаружены потерянные в морге останки, но в сформированном виде. Ну, вы видели…

«Когда он мог что-то видеть?» – Линер окончательно перестает что-либо понимать.

– Девушка лет пятнадцати-шестнадцати. Обнимают друг друга… Оба в целом идут по обычной минно-взрывной травме. Но есть странности, не зафиксированные в истории болезни. У молодого человека нет языка. Не врожденное. Удален. Причем, судя по ранению, незадолго до смерти. У девушки частично нет пальцев на обеих руках. Также результат очень грубого хирургического вмешательства. То есть – это не последствие взрыва…

– Всё?

– Так точно.

Шеф удовлетворенно выдыхает.

– Теперь вы, Глеб. Ваши выводы?

Но Линер обрывает его:

– Что происходит?

Шеф приподнимает брови, но Линер уже не в силах сдерживаться, атакуя в первую очередь Глеба:

– Почему вы все это время были здесь, а не там, где я приказала вам находиться? – и не дожидаясь ответа, тут же обращает свое негодование ко всем присутствующим:

– Почему не врачи и спецназ, а патологоанатомы сопровождают подозреваемого в госпиталь? И почему осмотр итоговый, хотя следствие по сути только начато? Объясните мне! Почему? И где оно это третье решение? Почему мы согласились на второе?

Шеф молчит. Он смотрит на Линер, но как бы сквозь нее. Остальные словно ожидают его разрешения нарушить молчание. Но вдруг без всякого приказа говорит Линер-старший, незаметный до этого момента:

– Юля, доча, наверное, это потому, что ты сейчас в твоем положении больше женщина, чем следователь, но… Неужели ты не поняла, третье решение в том и состоит, что официально мы заявляем о втором, а реально делаем первое. Крематорий в том же направлении, что и госпиталь. Он потому и выбран. Почти тот же маршрут. Я знаю. У меня там по соседству с этой печкой место припасено. Всего двенадцать километров севернее кольца. Это не расстояние для «вертушки»…

Линер смотрит на отца и видит не пенсионера-лепидоптеролога в больничном халате, а генерал-лейтенанта, который в отличие от нее давно, еще до совещания, все понял. Решений не два и тем более не три. С самого начала оно было одно. К нему и пришли. Прочее – слова для убогих и трагиков. Слова и только. Слова.

Шеф прерывает затянувшееся молчание:

– Ну, закончим все-таки… Глеб, так какие у вас выводы?

Глеб смотрит на шефа и переводит взгляд на Линер. Шеф понимающе кивает:

– Да. Пора уже… Что ж… Глеб Серафимов – действительно сотрудник ЦИБа, но с полномочиями параллельного расследования. Легенда о прикоммандированном сотруднике была необходима, чтобы не отвлекать вас от работы, Юлия Вадимовна, и добиться максимального результата. Одна голова хорошо, две лучше. Известный факт…

Линер пристально смотрит на Глеба, а он в свою очередь не отводит жесткий, полный уверенного равенства взгляд.

– Так что у вас, Глеб? – спрашивает шеф.

– Считаю, что достаточных оснований рассматривать подследственного в качестве подозреваемого и тем более считать его искомым «певцом» – нет. У нас просто недостаточно фактов. То, что мы имеем, – переписка личного характера. И, по моему мнению, именно таковой и является. Мужчина и женщина. И только. Другое дело – это их связь с текущими событиями. Считаю, что она есть. И более чем очевидна. Не так очевидны причины этих сверхспособностей. Могу только предположить, что с ними, этими двумя, тогда, еще до теракта, что-то случилось…

– Что именно? – вяло, без особого интереса уточняет шеф.

– Не знаю. Но там был какой-то срыв, падение, что-то выходящее за рамки обыденного, как и все то, что мы наблюдаем сейчас. Не обычное или-или: живешь – не живешь, а что-то третье… Это, возможно, как-то связано с их травмами до теракта, но пока не знаю как…

– Всё?

– Так точно.

– Итоговые выводы следователей несколько противоречат друг другу, но… – Шеф берет паузу, заставляя Глеба и Линер непроизвольно напрячься. – …Они не противоречат третьему решению. Оно принято и будет осуществлено. Итак, на вас подготовка и вынос тела. Как здесь, так и в финальной точке маршрута. – Шеф адресует свои слова Семенычу с Павликом.