Чекисты. Книга первая - [21]

Цигальков представил Алексея Нечипоренко. Высокий дородный атаман был одет в английский зеленоватый китель и мерлушковую папаху с золотым шитьем на шлыке. Длинные пшеничные усы счесаны вниз, по-запорожски. Глаза маленькие, умные, в набрякших веках. Когда он снял папаху, оказалось, что его круглая правильной формы голова наголо выбрита. Оселедец бы еще — ни дать ни взять Тарас Бульба.

Нечипоренко протянул ему руку, и Алексей вчуже подумал, что может быть, этой самой рукой он только что убивал его товарищей.

— От Викентия? — спросил Нечипоренко. — Друкарню привезли?

— Так точно.

— Як звать?

— Седой.

— А де Галя?

— Спыть, — объяснила хозяйка, — поклала ее на свое лыжко.

— Есть до вас дело, — сказал Алексей, чтобы отвести разговор от машинки.

Нечипоренко поманил его в угол.

— Ну?

— Шаворский встретиться с вами хочет.

— Чому?

— Договориться о совместных действиях: он кое-что наметил.

— Где встретиться? Колы?

— Он предлагает Нерубайское, у священника. А когда — сами скажете. Чем скорее, тем, конечно, лучше. Кстати, велено передать, что там вы увидите немало интересного.

— Ага!

Вертя в пальцах какой-то небольшой блестящий предмет, Нечипоренко в задумчивости подвигал усами. На его мясистых щеках вздувались и опадали розовые бугорки.

— Гости пока, я все обмозгую…

Бандиты рассаживались за столом. Цигальков усадил Алексея неподалеку от себя. Хозяйка натаскала из печи тяжелых чугунов с жирно пахнущей едой, поставила два глиняных кувшина с самогоном. Когда расселись, угрюмый рябой парень с жестким чубом, прикрывавшим рубец на лбу, сказал:

— Вот кому прибыль — Феньке. Еще обоз возьмем — ей на год хватит!

— На вас напасешься! — сердито проворчала хозяйка.

— Не скупись! Тебе, небось, задешево досталось!

— Тоби задорого! — огрызнулась она. — Сонных повязать дурак сумеет…

— Фенька-а! — Нечипоренко повел на нее тяжелым, сощуренным взглядом.

Она, ворча, отошла к печи.

Пили долго, не спеша. По-видимому, в этой затерянной в степи деревушке бандиты чувствовали себя в безопасности. Говорили они на той помеси украинского и русского языков, которую иронически прозвали “суржиком”, и, прислушиваясь к их разговорам, Алексей многое узнал о последних минутах бойцов продотряда, замученных на деревенской площади. Возбужденные расправой, бандиты со вкусом смаковали подробности. Алексей улыбался. Во рту у него пересыхало, кусок не лез в глотку…

Захмелевший Нечипоренко размяк и снова вспомнил о Галине.

— А ну, Седой, разповидай, чи не совратив по дороге нашу непорочну пасхальну голубыцю?

Алексей посмотрел на него исподлобья и сплюнул на пол.

— На черта она мне сдалась! Селедка мореная! Нечипоренко повертел в воздухе пальцами.

— Э-э, це ты, хлопче, брешешь! Галя не селедка, Галя це… скумбричка!

— А я, может, белорыбицу люблю, — сказал Алексей. — Вон, вроде Аграфены!

За стойкой засмеялись.

— Ишь, губа не дура!

— Разбирается!

— Какая ж она белорыбица! Щука она! — пробурчал рябой парень. — Только попадись ей — со всей требухой сглотнет.

Чем-то этот бандит выделялся среди прочих собутыльников. Нахохленный, весь какой-то сосредоточенно-злобный, он был похож на волчонка в собачьей стае. Звали его Миколой.

Когда утихли гогот и сальные остроты по адресу дебелой хозяйки, Нечипоренко, забыв о Галине, заговорил о том, что часть отнятых у продотряда продуктов надо переправить в Парканы. Алексей не слушал его, он смотрел на руки атамана.

Нечипоренко закуривал. Он достал из кармана сборчатый кисет с кисточкой на шнурке, свернул “козью ножку” и щелкнул зажигалкой — это был тот самый белый блестящий предмет, который он все время вертел в пальцах. И при виде этой зажигалки хмель начал быстро улетучиваться из головы Алексея.

В первый момент он подумал: “Моя! Обронил где-то…” Но, сунув руку в карман, тотчас нащупал гладкое холодное тельце металлической куколки.

На свете были только две такие зажигалки — из полых внутри стальных китайских болванчиков.

“Синесвитенко!.. Петр Синесвитенко был среди тех, на площади…”

— Зовсим окосел! — услышал он как бы приглушенный расстоянием голос Феньки. — Шел бы на баз, а то после убирай за вами!

Едва ворочая языком, Алексей пробормотал, что оно, конечно… чего говорить… всякое бывает… встал и, пошатываясь, направился к двери.

Пасхальная голубица

В конце обширного Фенькиного баштана, где начиналась степь, находился сеновал с плетенными из лозы стенами и соломенным навесом. В низком закуте Алексей с головой зарылся в сено.

Вот, значит, какой обоз разгромили бандиты — простую рабочую артель, которая выменивала носильное барахлишко на продукты для голодающих семей! Вот кто принял мученическую смерть на площади во устрашение местных крестьян — Петр Синесвитенко!..

Не вчера Алексей стал чекистом, не впервой ему было попадать в сложные переделки, и он давно уже привык считать, что научился неплохо владеть собой и своими чувствами. Сейчас его уверенность была сильно поколеблена. Он чувствовал, что все в нем взбудоражено, перевернуто, потрясено…

Прошло немало времени, прежде чем он понял, что Синесвитенко уже не поможешь, а рисковать успехом операции он не мог, не имел права! Оставалось ждать, терпеливо ждать и делать свое дело.