Чекисты. Книга первая - [19]

Как и в большинстве уездных городов, начинавшаяся от вокзала центральная улица Тирасполя была как бы стержнем, на который нанизывался весь город — белый, зеленый, весь пыльный. На привокзальной площади, где, между прочим, Алексей разглядел и упомянутый в записке Инокентьева трактир “Днестр”, раскинулся небольшой базарчик. Галина купила вареной картошки, кукурузных лепешек и крынку молока.

— Пригодится в дороге, — сказала она. — Есть тут один мужик, он нас довезет. Дядько Боровой.

Идти пришлось на край города. Дядько Боровой, лысый рыхлый мужик с круглыми, как у женщины, плечами, начал было отговаривать их:

— Ночью у степу застрянемо, дитки, краще як развидняется. Уж завтра.

— Заночуем на хуторе, я знаю где, — сказала Галина и повернулась к Алексею: — Я схожу домой переодеться. Это близко. Минут через сорок выедем.

Это было очень кстати: требовалось управиться с одним немаловажным делом…

В нужнике, что стоял возле конюшни, Алексей вытащил из мешка “Ундервуд”, перевернул вверх дном и положил на колено. Сложная конструкция из колесиков и тонких металлических планок смутила его. Что здесь можно вывинтить так, чтобы все сразу не рассыпалось? С ходу, пожалуй, не разберешься! Перетрогав пальцами хрупкие коленчатые соединения планок, он решительно выломал и швырнул в выгребную яму какой-то стерженек, показавшийся ему достаточно “ответственным”. Черт с ним! Не хватало еще своими руками доставить Нечипоренко машинку для агитации против Советской власти!

Галина вернулась раньше, чем обещала.

— Хозяйка где-то гуляет: в дом не попасть, — объяснила она. — Вы готовы?

Простившись с женой и с целым выводком детишек, Боровой отворил ворота, и они выехали.

Осталась позади зеленая окраина Тирасполя — Крепостная Слободка. Дорога некоторое время тянулась по-над Днестром. Широкая пустынная река была усыпана солнечными блестками. За рекой виднелись кое-где уютные хуторки с аистами на соломенных крышах. Там лежала захваченная боярской Румынией Бессарабия.

На первой же развилке дорог Боровой взял в сторону от Днестра.

— Берегом краше було б, да тут богато червоних прикордонников, — объяснил он.

Теперь они ехали горячей ковыльной степью среди сухих оврагов и опаленных солнцем косогоров. Крепкие, низкорослые лошадки Борового тянули бойко; фургон отчаянно трясло, и было не до разговоров.

День заканчивался, когда они увидели с холма деревню, в которой Галина рассчитывала переночевать.

Боровой натянул вожжи.

— Бачьте!..

Деревня была маленькая. Она зеленым островком лежала в степи, облепив хатками берега небольшой речушки. Сбегая с холма, дорога прошивала ее насквозь и терялась вдали среди степных подъемов и впадин. Из-за речки к деревне двигались какие-то люди. Их было человек пятьдесят. Пятеро ехали верхом, остальные темной рваной полосой растянулись по дороге. Сзади тащились телеги. Алексей сразу понял, кто это. На всякий случай спросил:

— Пограничники, что ли?

— Може, да, а може, ни… — уклончиво отозвался Боровой и посмотрел на Галину.

Встав на колени на дне фургона, она разглядывала двигавшихся по проселку людей.

— Поворачивайте обратно! Скорее, нас увидят!

— Дивчинко, то же ж…

— Поворачивайте!

Боровой повернул лошадей. Когда неизвестные люди скрылись из глаз, он проговорил, ни к кому не обращаясь:

— Здается мени, що то…

— Мало ли, что вам “здается!” — перебила его Галина. — А если нет? Попадись таким в руки!..

Боровой, подумав, слегка развел руки, как бы говоря: “Так-то оно, конечно, так…”

Посоветовавшись, решили ночевать в степи, а утром выяснить, что за людей они видели. Боровой ворчал:

— Упреждав же… Ночуй теперь у степу. Наче вовк…

Они свернули с проселочной дороги в неглубокий ярок.

Боровой распряг и стреножил лошадей. Галина достала узелок с едой.

— Огонь запалить? — спросил Боровой.

— Не надо, еще заметят. Зачем тогда в степи оставались?

— Мени що, то для вас, молодых…

— О нас не пекитесь, не ваша забота.

Поужинав, улеглись спать. Галина в фургоне, Боровой устроился под фургоном на мягкой войлочной попонке. Алексей лег в стороне, подстелив охапку сена. Ночь наступила сразу, словно обрушилась на землю. Вспыхнули звезды, колеблясь в вышине, точно подвешенные на нитках. В теплом воздухе загустели запахи чебреца и полыни.

Алексей долго лежал без сна. Из мрака наплывал неумолчный тревожащий шорох ковыля. Потом со стороны фургона донесся какой-то металлический лязг. Алексей прислушался. Галина возилась с “Ундервудом”, должно быть, передвигала его в изголовье. Послышался стук — что-то хрустнуло и осыпалось.

“Конец машинке!” — с удовлетворением подумал Алексей.

Видимо, дорожная тряска и этот последний толчок довершили начатое им, но теперь вся ответственность падала на Галину.

— Дядька Боровой… — тихонько позвала Галина.

Боровой мерно похрапывал под фургоном.

Галина легла, поворочалась с минуту и затихла.

Утром Боровой пешком отправился в деревню. Через час он вернулся.

— Так и е: Нечипоренко, — сообщил он. — Я его ще вчера признав, зря тильки в степу мучались.

— Тоже мученик! — презрительно сказала Галина. — Спали, как сурок. Самого-то видели?

— А як же! Веди, говорить, ее швыдче! И так про вас уважительно казав: ясочка! — Боровой состроил на лице умильную гримасу. Глазки его хитро поблескивали.