Чекистка - [32]
— Знаете, Ольгин, я не могу больше, не могу. Либо что-то делать, либо закругляться, кончать. Одно из двух: «или пан, или пропал».
— Друг мой, старайтесь ни о чем не думать. Не расстраивайте свое драгоценное здоровье. Рекомендую побольше пить, налегайте на спиритус ректификатис: прекрасное средство от тоски. Это у вас, вероятно, на почве сплина или несварения желудка.
От этих слов Винокуров морщится, как от зубной боли.
— Благодарю за заботу и совет, — говорит Винокуров и тянет руку к граненому стакану. Он пьет большими глотками, захлебывается. Гость тоже поднимает стакан. Ольгин с удовольствием чмокает губами и жмурится, как плотно наевшийся кот. «Сейчас еще замурлыкает», — возмущается про себя хозяин.
— Боже мой, как все надоело, опротивело, — говорит он, ни к кому не обращаясь.
— Жаль, жаль, — отвечает Ольгин.
— Чего жаль? — учитель географии просто задыхается от злости. — Вот возьму и все брошу к чертовой матери. По-моему, там у вас в Москве с ума спятили. Нынче с утра я ходил по вашему предложению на Посадскую. С трудом отыскал хозяина. На вопрос, где Христофор, получил озлобленный ответ: не знаю. А сегодняшний номер? Что это за телеграмма о «подмоченной» бочке? А? Тоже мне конспираторы нашлись. Все делается шиворот-навыворот, специально так, чтобы ищеек на след навести. А губчека, между прочим, не дремлет…
Ольгин внимательно смотрит на собеседника, но ничего не отвечает.
Снова тишина. Каждый занят своими мыслями.
Звонок. Кто бы это, ночью? Собеседники переглядываются. Хозяин встает и нетвердой походкой направляется к двери, чтобы через щель разглядеть непрошеного гостя, а может быть, и гостей. Сердце тревожно щемит.
Нет, один.
А вдруг где-то там, под лестницей, другие?.. Чекисты?..
…На пороге хорошо одетый, интеллигентный человек. У него обворожительная улыбка, открывающая два ряда ослепительно белых зубов, ямочки на щеках и изысканные манеры. Он извиняется за ночное вторжение, делает комплименты хозяйке, хвалит вот эту икону и… ни слова о цели визита.
Винокуров и Ольгин незаметно переглядываются.
— Я из Самары, проездом. Имею для вас, господин Винокуров, привет от Серафима Константиновича, — говорит незнакомец, усаживаясь поудобнее в кресле.
— Он велел устно кланяться или чего-либо рукой начертал?
— И рукой тоже.
Это условности. Они предшествуют предъявлению визитки. Края сошлись. Все в порядке. Все трое облегченно вздыхают.
Наконец-то привет из штаба.
Савинковского посланца принимают с распростертыми объятиями. Дом оживает. Хозяйка и теща суетятся, принимаются за стряпню.
— Маман, лучше достаньте столовое серебро, и идите себе спать, — шепчет дочь.
А в тиши кабинета идет деловая, сугубо доверительная беседа.
— Пожалуйте к столу, — приветливо улыбаясь, приглашает хозяйка.
— О, совсем как в доброе старое время, как будто и нет голодного 1918 года, — говорит приезжий.
За столом беседа не прерывается. Эмиссар внимательно слушает доклад. Отчет самый подробный. Ольгин и Винокуров в ударе. Каждый демонстрирует свою осведомленность, каждый хочет показать себя в лучшем свете.
Приезжий интересуется всем: кадрами подполья, местами хранения оружия, связями в городе, губернии и других городах. Он требует ввести его в курс дела, дальнейших планов городских, губернских и других, известных им филиалов.
— Каждая пядь земли становится опасной, — замечает Винокуров.
— О, это ужасно. Но насколько основательны ваши опасения?
— В Чистопольском уезде провал. Арестован руководитель местной пятерки, поручик.
— Причина провала?
— Пока не установлена.
— Грустно. Нужно выяснить. Кстати, этот арест опасен и для людей в городе. Поручик был с кем-либо связан здесь?
— Прошу прощения, — вмешивается в разговор Ольгин, — никакой угрозы и опасности нет. Все филиалы в отличном состоянии и полном порядке. За последнее время значительно пополнились людьми. Ведем работу в гарнизоне, кое-где связались с крестьянами. Удалось даже получить оружие на гарнизонном складе: там тоже свои люди.
— Телеграф, телефонная станция и железная дорога обеспечены людьми? — интересуется эмиссар.
— Да, всюду есть свои люди. Все ждут не дождутся сигнала.
«Дотошный эмиссар, — думает Винокуров, — опытный, видно. Хотя неопытного сюда и не пошлют, — внушает он себе. — Во все отверстия лезет. Почище любого ревизора. Еще финансами займется». Этого хозяину как раз и не хотелось бы. Сам того не замечая, он не делал большой разницы между своими деньгами и средствами организации. «А что, если эмиссар действительно заинтересуется финансами?»
Винокуров пытается увести гостя в сторону, отвлечь, заговорить. Он уточняет фамилии, дает характеристики членам организации, обрисовывает роль каждого, строит смелые гипотезы и говорит, говорит без конца.
Эмиссар охотно отвечает на вопросы. Он тоже демонстрирует свою осведомленность.
«Сразу чувствуется — не простой человек. Хорошо информирован о делах центра», — думает Ольгин.
Эмиссар дает советы, указания.
Приезжий поднялся. Поблагодарил любезную хозяйку, ее супруга, всех присутствующих за прием.
— А почему у вас так душно? — Не дожидаясь ответа, отодвинул ставню и приоткрыл окно.
Повесть «Двуликий Янус» рассказывает о самоотверженной работе советских чекистов, умело раскрывающих сложное и запутанное дело и разоблачающих крупного фашистского резидента.
Повесть «Тонкая нить» рассказывает о самоотверженной работе советских чекистов, умело раскрывающих сложное и запутанное дело.Читатель узнает, как необходимо быть бдительным и внимательным и как любой на первый взгляд незначительный факт дает возможность сотрудникам органов госбезопасности разоблачить важных государственных преступников.
Андрей Яковлевич Свердлов (Андрей Яковлев) (1911–1969) — сын одного из наиболее из-вестных деятелей большевистской партии Я.М.Свердлова — поступил на службу в органы НКВД совсем молодым (ему было немногим больше 20 лет). В последние годы службы он за-нимал должность заместителя начальника отдела «К» (контрразведка) Главного управления МТБ СССР, работал в 4-м секретно-политическом отделе управления МВД СССР, потом в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, защитил диссертацию на звание кандидата исторических наук.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Анна Евдокимовна Лабзина - дочь надворного советника Евдокима Яковлевича Яковлева, во втором браке замужем за А.Ф.Лабзиным. основателем масонской ложи и вице-президентом Академии художеств. В своих воспоминаниях она откровенно и бесхитростно описывает картину деревенского быта небогатой средней дворянской семьи, обрисовывает свою внутреннюю жизнь, останавливаясь преимущественно на изложении своих и чужих рассуждений. В книге приведены также выдержки из дневника А.Е.Лабзиной 1818 года. С бытовой точки зрения ее воспоминания ценны как памятник давно минувшей эпохи, как материал для истории русской культуры середины XVIII века.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)