Чекист - [55]

* * *

На рассвете город проснулся от трескотни выстрелов, криков, ржания лошадей, тревожной беготни. От реки на Монастырскую улицу с гиканьем вынеслась ватага верховых.

Встревоженный шумом, вышел из своего дома секретарь Старобельского укома Нехорошев. Он стоял на крыльце, зябко поеживаясь и близоруко щурясь на конников. Бандиты торопились и, возможно, проскочили бы мимо. Но он окликнул их:

— Товарищи! Вы откуда? Что случилось?

Скакавший впереди придержал красавца коня, шагом подъехал к Нехорошеву.

— А-а, Петр Петрович! — насмешливо сказал всадник низким женским голосом. — Извини, что не заметили начальство. — Женщина в кубанке, в кожаном кавалерийском костюме была красива. Дикие синие глаза ее смеялись, среди белых зубов поблескивала золотая коронка. — Наконец-то свиделись, секретарь!

Нехорошев понял, что перед ним знаменитая Маруся — золотой зуб, атаман самой жестокой в округе банды.

Он рванулся к двери. Но за его спиной уже кто-то стоял. А пистолет остался в кармане пиджака, в доме. Он искоса глянул на женщину. Та вызывающе весело закричала:

— Беги, секретарь! Скачи, секретарь! Уйдешь — твое счастье! Нехай хлопцы побачать, як комиссары бигають!

Ни слова не ответив, Нехорошев прислонился к перилам крыльца и отвернулся. Пристально смотрел он на лес, зеленеющий в дымке на другом берегу Айдара. И даже тогда, когда она процедила: «Гордишься!», когда по внезапной тишине понял, что она целится, не повернул головы, не пошевелился.

* * *

Медведев проснулся при первых же выстрелах. Сразу понял: бандиты! Он знал, что гарнизона в городе по существу нет, значит, нужно выиграть время, чтобы организовать сопротивление. И пока связные, посланные им, мчались в горсовет, милицию, армейский лазарет, стучались в дома, собирали коммунистов, группа чекистов во главе с Медведевым уже спешила к Монастырской улице.

Схватка завязалась на перекрестке. Бандиты стреляли, не спешиваясь. Кони под ними бились, шалея от стрельбы и крика. Один из чекистов бросился вперед, но вдруг остановился и, медленно кружась, повалился под копыта атаманского коня. Атаманшей овладело исступление: колотя каблуками по лошадиным бокам, она заставляла его растоптать тело раненого чекиста. Конь шарахался и бешено вертелся на месте.

Под одним из бандитов убили лошадь, она рухнула, придавив его; истошный вопль повис в воздухе.

На Классической, где-то в районе горсовета, тоже поднялась стрельба.

— Допомога! — радостно крикнула Маруся, вертя над головой плеткой.

Выполняя общий план набега, в город ворвалась банда Каменюки, но была задержана у горсовета группой вооруженных рабочих. Однако долго эта горсточка сдерживать бандитов не могла. Стоило Марусе прорваться в центр, ударить сзади — и дорога Каменюке расчищена, и тогда резня, погром, пожары...

Атаманша наклонилась к ординарцу, совсем еще мальчишке, не спускавшему с нее по-собачьи преданных глаз, что-то властно приказала. Ординарец привстал на стременах, гикнул, но затем как-то нелепо взмахнул руками и, заваливаясь назад, стал сползать с седла. Маруся растерянно оглянулась.

С тыла, перемахивая через заборы, к ним бегом приближалась группа вооруженных людей. Это Медведев, оставив на перекрестке отряд чекистов, с несколькими смельчаками пошел в обход. Маруся увидела высокого темноволосого человека, который легким шагом шел прямо на нее. Она выстрелила, промахнулась. Он все шел на нее, слегка запрокинув голову и, подойдя ближе, не спеша поднял маузер. Выстрел сорвал с ее головы кубанку. Белое лицо Маруси исказил страх. Она взмахнула плеткой и помчалась назад к Айдару. Бандиты врассыпную поскакали за ней.

На дороге осталось несколько убитых. Брошенный своими бандит, так и не выпростав ногу из-под павшей лошади, поднимался на руках и с отчаянием и злобой выкрикивал им вслед матерную брань. Сверху от лазарета спешила команда выздоравливающих. К горсовету подошел отряд милиции.

Каменюка отступил и вслед за Марусей ушел за Айдар. Весь набег продолжался меньше часа.

* * *

Разбуженный выстрелами, метался по комнате задержанный паренек. Он то пытался что-нибудь разглядеть в забранное решеткой окно, то, бросаясь к двери, с отчаянием молил:

— Пойди узнай, что там! Я не убегу. Честное слово, не убегу! — Затем принимался ругать себя последними словами: — Дурень! Проспал, дурень!

— Не возись, — добродушно уговаривал его караульный. — Твое дело сидеть, раз посадили, — и выразительно похлопывал по затвору, когда паренек приближался к порогу.

Вскоре стрельба прекратилась, паренек забился в угол и затих.

Был уже полдень, когда в коридоре зазвучали оживленные голоса. Бывший ответственный дежурный стремительно вошел в комнату.

— Ага, персона здесь! Сейчас мы с ней побеседуем, сейчас... — Радостно возбужденный после миновавшей опасности, он расхаживал по комнате, похлопывая себя по бокам и похохатывая, обращаясь то к караульному, то к задержанному: — Здорово мы их причесали! Я трех уложил! Эх, жалко Нехорошева! Что поделаешь, никто их не ждал. А этот смирно вел себя? Персона, теперь скажешь, какая у тебя там государственная тайна? Смотри ты, отворачивается. Ай-яй-яй, персона обиделась. Ну посиди, посиди, а я похожу... Нет, ты ему председателя самого подай!..