Чекист - [35]

* * *

День в монастыре тянулся монотонно, как обычно.

Служба в соборе следовала за службой. В падающем сверху бледном свете хмурого дня плавал синеватый дымок ладана. Тихо потрескивали свечи. Граф стоял, прислонившись к колонне, и ему казалось, что все это происходит в далеком детстве. Будто стоит только выйти отсюда, спуститься к прозрачной неширокой Снежети, и там, у водопоя, встретит Клим. Сытые маленькие лошадки завертят хвостами. Приветливо поклонится монах, ведущий от реки мохнатого першерона:

— Счастливой дороги, ваше сиятельство!

— Матушка чать заждались! — ласково скажет Клим.

И помчат лошадки под широкими, тенистыми деревьями домой... Домой!

Боже, как сладко болит сердце от этих видений! Ах, если б все это не ушло! Если б последние два года оказались просто детским кошмаром! И вот сейчас проснуться бы и увидеть в изголовье бесконечно дорогой почерневший деревянный образок и услышать за дверью милый заботливый шепот:

— Да он уже заворочался, сейчас проснется, неси сливки скорей!..

И войдет мать, единственная, кто прощала ему все прегрешения молодости, все его несправедливости по отношению к ней, неудачи на службе, долги, озлобленный, раздражительный характер... Ах, если б прошлое вернулось! Но теперь его нужно вырывать зубами. А вернешь ли?..

Кто-то легонько тронул графа за локоть. Узкие, сонные глаза, не мигая, смотрели на него.

— Отец Афанасий ожидает.

Граф сбросил с себя оцепенение, быстро зашагал за монахом к настоятелю.

Они не сразу узнали друг друга. Разве узнаешь в этом сытом сорокалетнем красавце, с черной волнистой бородой, струящейся по подряснику, с выражением покоя и значительности на холеном лице, того тоненького, изящного гвардейского офицера, почти мальчика, с большими темными глазами и порочным чувственным ртом, который некогда, давно-давно, служил с ним в одном полку. Их и выгнали-то в один год. Красивого мальчика, приглянувшегося командиру полка, Великому князю Сергею Александровичу, удалили за разврат. Он тогда, кажется, и постригся. Впрочем, граф знал, что в Преображенском полку, отличавшемся этим пороком, многие кончали так. В том числе и два будущих архиерея Гермоген и Серафим.

Настоятель тоже с грустью разглядывал своего сиятельного однополчанина, высокомерного и отчаянного забияку и картежника, который сейчас, сгорбившись, сидел перед ним, держа на коленях рыжий картуз, в стеганке, покрытой белой пылью — след езды в товарном вагоне, — в разбитых грязных сапогах, худой и давно не бритый.

— Вот как пришлось свидеться! — вздохнул отец Афанасий. — Трудно было пробираться?

— Ах, по-всякому... — отвечал граф. Он был взволнован встречей. — Ну как тут все? Как дом наш, сохранился? Усадьба цела?

— Вот этого досконально не знаю, — покачал головой отец Афанасий. — Я ведь из монастыря не отлучаюсь — незачем, у меня тут все под рукой.

Как бы в подтверждение этого вошел молодой послушник с нежным, тонким лицом и синими кругами вокруг глаз. Он подал отцу Афанасию записку и, мягко ступая, удалился.

Отец Афанасий пробежал записку, щеки его порозовели и задрожали.

— Однако нам и поговорить не дадут. Приехало советское начальство из Брянска — архимандрит требует к себе. Мало того, что они вокруг все разрушили, — горячась, говорил он графу, — хотят теперь отобрать нашу землю, сады, пасеки. И зачем? Создать какой-то земельный кооператив!..

— А вы что же, отец Афанасий? Те́рпите?! — перебил его граф. — Такими методами старого не вернуть!

— Ах, дорогой мой, с большевиками без дипломатии не продержишься, — проговорил настоятель, прикрывая глаза. — Если, конечно, нет иных возможностей...

Граф понял, что от него ждут откровенности.

— Антон Иванович просил передать: Брянск на главном направлении. В ближайшую неделю здесь нужно организовать серьезную поддержку: парализовать заводы и ослабить тыл. Брешь будет пробита здесь. В этот раз мы подготовились, как никогда. Союзники сделали для нас все возможное. Главнокомандующий спрашивает, что сделаете для России вы?

Отец Афанасий задумался.

— Вы привезли очень радостные вести, — наконец произнес он. — И я счастлив сказать вам, что и мы укрепились. Объединяются все антибольшевистские силы. Даже анархисты и эсеры теперь с нами. С чего мы начнем?.. В Брянске сейчас комплектуются два полка. Их собираются бросить на Поволжье. Нам стало известно, что чекистские комиссары отправились по деревням, чтобы под дулом пистолета пригнать несчастных, которые бежали из большевистских частей. Настроение у этих людей определенное. Остальное довершат наши новые союзники. Считайте оба эти полка в распоряжении главнокомандующего.

— Прекрасно! — воскликнул граф. — Настоящий подарок Антону Ивановичу! А может быть, с помощью этих войск удастся и самый Брянск...

— Подробности после, — прервал его отец Афанасий, поднимаясь. — Владыка ждет меня. Вы скоро едете?

— Нет, отец Афанасий! — торжественно ответил граф, вставая и гордо выпрямляясь. — Мне приказано ждать главнокомандующего здесь!

— А-а... — растерянно и даже испуганно протянул настоятель. — Так, так... Вам приготовлена комната в гостинице и трапеза, которая, надеюсь, напомнит вам нашу юность... Я приду, как освобожусь, — закончил он уже веселее.