Чехия. Инструкция по эксплуатации - [4]

Нынешний чех — это человек придирчивый, но, более-менее, и оптимист. Ситуация паршивая (хотя так оно, в сумме, идет еще со времен Ржипа), зато сам он в порядке — или, по крайней мере, чувствует себя гораздо лучше, чем ситуация. Он не желает назвать это отсутствием умеренности, скорее, верхом самосохранения. Ход истории — это кипение и наваливание, ход истории вздымает горы и скалы из морских глубин. Желая их счастливо избежать, мы нуждаемся не только в Одиссее, но и в хорошей команде и во множестве ваты в ушах. И это вовсе не плохая привычка. Не все всегда обязаны все слышать… Вот кто там может знать, что пели сирены мореплавателю? Наверняка то была убийственна лесть.

В Чехии мы тоже производим мудрые головы, а на случай критических времен — головы очень даже критичные. Взять хотя бы Масарика или Гавела. Но такими мы признаем их только тогда, когда пройдем стремнину. Вот тогда придира превращается в энтузиаста — прежде чем не вернется к состоянию святого покоя, и сам не начнет рассказывать всю одиссею:

Ну, собственно говоря, так уж страшно и не было. Да, временами где-то чего-то болело,

но спокуха. Мы справились. А когда было хуже всего, у нас была вата в ушах!

Наш земляк считает себя практиком, немножечко педантом, еще чуточку — мастеровитым типом. Родился он в сложных условиях, так что обязан хорошенько стараться. В качестве хозяина дома — он большой домосед, особенно, в летних домиках или на дачах. Начальники для него — это прекрасный объект шуточек. Он любит перейти на "ты", обращаться: Кайо, Франта, Ярда, вместо: Карел, Франц или Ярослав. Дворянства он не понимает… а вот Господа Бога? К нему он приглядывается. Это не так, будто бы его не знал, вот только он сомневается в его вездесущности. А черные одежды кажутся ему подозрительными. Со всей скромностью он верит, что сам гораздо мудрее — если не божественен — то есть, он является чем-то большим, по сравнению со всеми остальными. А дела и проблемы — они таковы, какими являются. И он сразу же видит, как за них взяться и как их все разобрать.

Он реалист (с легким оттенком сюрреализма), мир для него — это место мирского бытия. Когда же, иногда, бытие вдохновит его само по себе, он подозрительно разглядывается по сторонам, как бы тут устроить немножечко временного. Вот тогда можно немного и психануть, в особенности, если ты чех. Сразу столько удовольствий вынести сложновато. Но в качестве реалиста он добивается успехов.

Это, в свою очередь, искушает завистников презирать его, равно как и его характер. Годами я страстно собирал все эпитеты, которыми нас чаще всего одаряют: плутишка, подлиза и болтун, малый интриган.

Когда кто-то желал сказать это интеллигентно, он выбирал такие слова: интеллигентный, эластичный, красноречивый, а еще — тактик, знающий свои возможности и пределы. Только смысл описания от этого не меняется.

Чтобы перейти к делам чуточку полегче, предлагаю вам чешские стереотипы. К немцу здесь относятся как к прилежному исследователю, ужасно упрямому и чудовищно напыщенному. Просто у каждого на все и сразу же имеется решительное мнение. Только не позвольте себя обмануть, когда мы желаем быть в большей степени вежливыми, и опишем данное явление как: трудолюбивый философ, уверенный в себе и знающий свою ценность человек.

Стереотипы — это заключения предков, передаваемые потомкам; в которых слабости давнего соперника выхватываются таким образом, чтобы коллективное "я" нашего клана почувствовало себя лучше. Проблема стереотипов заключается в том, что они замечают слабости, но уже не силу.

В стереотипах интересным и существенным является не их низкий уровень, но конкретная польза. Если бы они не были бальзамом на раны племени, то наверняка были бы отвергнуты.

Так что нет ничего удивительно, что они действуют и в позитивной версии. Они выстраивают дистанцию, и в этом их главное задание. Дистанция не меняется, она лишь носит другие одежды. Но достаточно только осмелиться и над будкой суфлера вылететь прямо в зрительный зал, чтобы покинуть сцену, на которой играют наши патриотические пьесы, а там на минуточку присесть среди публики. С такого положения все те инсценировки выглядят уже иначе, а в антракте в буфете о них можно с удовольствием посплетничать.

И посмеяться над ними.

ШВЕЙК

Если стереотипно резюмировать: чех видит в немце мыслителя на тему абсолюта, который спотыкается и падает на проблемах релятивных; немец же в чехе: релятивиста, у которого дело протекает сквозь пальцы. Швейк против Фауста? В сумме, каждая из сторон считает, что вторая сторона вызвала какой-то сбой. Потому, не забывая о собственных советах, поначалу я займусь нами и — другим пражанином.

Что случилось? Так вы не знаете, что тот увлеченный доктор, который желал все знать, поначалу звался Штястны (Št'astny)? И что на латынь это имя можно перевести как Фаустус. Что проживал он в Праге — здесь у него имелся и до нынешнего времени существующий, так называемый "Дом Фауста" — и что в мир он отправился именно от нас?

Некоторые наши усердные патриоты желали его национализировать, тем более, после того, как Гёте обеспечил ему мировую славу. У легенды имелись и чешские варианты. Это были самые различные тексты для кукольных театров, подобные немецким, и ярмарочные песни, которые до сих пор восхищают своим народным чешским языком. Но наверняка, какой-нибудь чешский Фауст, если он существовал на самом деле, должен был являться художником и артистом жизни — то есть, попросту, прототипом Швейка.