Чего стоит Париж? - [63]

– «Вальдар», – примирительно начал д'Орбиньяк. – «Ну что ты взъелся? Хорошие ягодицы! Просто отличные. Лично я бы поменял на них все головы моего конвоя плюс Паучиху целиком. О, орлы!» – Адъютант по особо тяжким продемонстрировал мне полтора десятка стражников, рискнувших пуститься вдогон Мано по кустам и буеракам. – «Безумные птицы! Как полетели, как полетели! Сколько там у тебя бойцов?»

– «Вероятно, не менее пяти десятков», – прикидывая в уме возможные потери личного состава во время смуты в Понтуазе, ответил я. – «Де Труавиль знает свое дело. У него пистольеры разбрестись не могли».

– «Вот и славно. Тогда можно устроиться поудобнее и ждать антракта. Капитан, если бы ты только знал, как я люблю мнить себя стратегом, видя бой со стороны! Это что-то!»

Стражи порядка, выделенные парижским прево для конвоирования высокопоставленного пленника, повинуясь приказу старшего из судебных приставов, скрылись в лесу. Сами же почтенные клерки Дворца правосудия, связанный Лис и пятеро всадников, оставленных в резерве, дожидались их возвращения, стоя на дороге и созерцая все еще всхлипывающую девушку.

– Не плачьте, сударыня! – любезным тоном обратился к Конфьянс один из камердинеров Фемиды. – Все уже позади, Разбойника обязательно схватят.

– Вы так думаете, мсье? – утирая рукой заплаканные глаза, проговорила Конфьянс своим певучим голоском.

– Уверен, мадемуазель!

– А я – нет. – Падчерица адмирала Колиньи кинула быстрый взгляд на приближающуюся Жози, уже поправившую, насколько это было возможно, остатки своего платья и даже набросившую на плечи серый дорожный плащ из английской шерсти.

– Но почему? – удивился старший пристав.

– В лесу ваших людей ожидает засада, – печально вздохнула прелестница. – Они обречены.

– Откуда вы знаете, сударыня? – насторожился судейский крючок.

– Я слышала план разбойников, мсье. Вначале они намеревались отсечь охрану, и, как сами видите, это им удалось. Потом. – Прекрасная дама проникновенно взглянула в глаза собеседника. – Потом, сказал Мано, вас можно будет брать голыми руками.

– Голыми руками? – гневно хмурясь, переспросил пристав.

– Не совсем! – вклинилась в разговор Жози, и из-под темного плаща блеснула чудными брешийскими стволами пара пистолей. – Не делайте глупостей, судари мои! – прикрикнула она на стражников, собравшихся было опустить пики. – Ибо клянусь ночным колпаком маршала Таванна, кормившим меня последние годы, если вдруг я промахнусь, они не промажут!

Увлеченный разворачивающимся на дороге спектаклем Лис, да и все остальные его спутники позабыли глядеть по сторонам. А зря! Кусты по обе стороны тракта зашевелились, и из них в полном молчании выступили две дюжины пистольеров, не спускающих пристальных взглядов со своих гарцующих в седлах мишеней.

– Господа! – тоном суровым, будто всю жизнь лишь тем и занималась, что водила в бой полки, скомандовала Жозефина. – Тихо, без паники и суеты, бросайте на землю оружие. Все оружие! По одному! И, прошу вас, не заставляйте меня убивать!

– Благодарю вас, мсье, – с нежной улыбкой обращаясь к своему давешнему собеседнику, произнесла Конфьянс. – За то, что вы не пожелали проливать кровь этих несчастных. Господь не забудет вашу доброту.

– «Вот это бабцы!» – восхитился Лис. – «Вот это выход из-за печки! Капитан, я в восхищении! Когда мне развяжут руки, я лично организую конную овацию и воспевание их в эпических балладах».

– «Только ты уж поосторожнее», – усмехнулся я. – «Кажется, Мано весьма ревнив».

– «А шо я, шо я?!» – возмутился Рейнар. – «Я ж только так, обелить-покрасить. А если шо, так я ж шо ж! К тому же». – В тоне моего верного соратника появилась по-лисьи коварная нотка. – «Как гласит мудрая французская пословица: „Глаза и руки друга еще не делают мужа рогоносцем!“ Вот он, глас народа, который, как утверждают ведущие ученые, глас Божий!»

– «Боюсь, друг мой, что у этой пословицы нет перевода на гасконское наречье».

– «Увы! Есть еще языковые барьеры на светлом пути высокой, но чистой любви», – опять затараторил д'Орбиньяк.

Из лесу послышалось конское ржание и окрик Мано, спешившего оповестить соратников о благополучном завершении операции.

– «О! А вот и де Батц», – радостно заметил я. – «Как раз можешь поведать ему о руках друга и языковых барьерах».

– «Думаешь, стоит?» – усомнился Лис. – «К чему грузить героя несовершенством мира? Ему и без того забот хватает».

Между тем гнедой скакун вынес лейтенанта Гасконских Пистольеров на усеянную брошенным оружием дорогу, и он, с видом знатока оценив представшую взору картину, довольно подкрутил ус.

– Господа приставы, – налюбовавшись плодами добровольного разоружения, весомо произнес де Батц. – Я прошу вас сохранять спокойствие. Вы пленены не разбойниками, а отрядом личной гвардии короля Наваррского. Ваша жизнь целиком зависит от вас. Вы продолжите дорогу в Аврез, лишь только мы поменяем эскорт. – Мано сделал знак пистольерам увести пленных стражников в лес. – Будьте послушны и не заставляйте сожалеть о том, что вам оставлена жизнь, – и дела отнимут у нас совсем немного времени. Обещаю, что в этом случае вам будет возвращена свобода. А вы сможете вернуть ее людям прево. Они здесь неподалеку. Привязаны к деревьям. Так что хорошо бы управиться с исполнением приказа Паучихи еще до вечера. Иначе местные волки сдохнут от обжорства. Так что поспешим, господа!