Чего боятся ангелы - [7]

— Ну? — спросил граф. — Ты его убил?

— Толбота? — Себастьян сбросил плащ с пелериной и швырнул его на спинку одного из плетеных кресел у арочного переднего окна. Туда же полетели шляпа и перчатки. — Увы, нет.

— Ты так спокойно об этом говоришь!

Себастьян подошел к боковому столику и наполнил себе стакан.

— А чего вы от меня хотели?

Челюсть графа яростно задвигалась взад-вперед.

— Чего я хотел бы, так это чтобы ты обуздал склонность сокращать срок жизни своих приятелей. За шесть месяцев, что ты в Англии, это уже третья дуэль.

— На самом деле я уже десять месяцев как в отставке.

— Черт бы побрал твое нахальство! — Гендон поднялся. — Последний — как там его звали?

— Дэнфорд.

— Верно. Это я еще могу понять. Есть оскорбления, которых джентльмен прощать не должен. Но Толбот? Господи боже мой, ты же спал с его женой! Если бы ты его убил, пришлось бы выплатить чертову кучу денег, вот что я тебе скажу!

Себастьян осушил стакан одним долгим глотком и попытался проглотить вместе с напитком двадцать восемь лет острых, противоречивых чувств. На самом деле он вовсе не спал с Мелани Толбот. Но даже не пытался оправдаться, ведь идея о простой дружбе мужчины и женщины просто не умещалась в голове Гендона, так что объяснения не имели смысла. Он также не понял бы, почему Себастьяна волнует то, что Джон Толбот избивает свою молодую жену.

— Он нарывался, — просто сказал Себастьян.

— И что? Поэтому ты имеешь право спать с его женой?

Повернувшись, Себастьян плеснул себе еще бренди.

— Вовсе не собирался.

— Тебе нужна своя жена.

Себастьян застыл, затем осторожно поставил графин с бренди:

— Итак, мы снова вернулись к этому вопросу. Верно?

— Если ты намереваешься продолжать вести распутный образ жизни, то прошу тебя о единственной любезности — обеспечь себе преемника, прежде чем упьешься до смерти или словишь пулю.

— Вы меня недооцениваете.

Себастьян обернулся и обнаружил, что его отец смотрит на рану на его лбу сузившимися, взволнованными глазами.

— Сегодня ты был на волосок от смерти.

— Я же сказал вам, этот человек жаждал убийства.

Граф выдвинул челюсть.

— Тебе двадцать восемь. Давно пора успокоиться.

— А зачем? Взять на себя управление поместьями? — Себастьян рассмеялся, не обращая внимания на скользнувшую по лицу отца тревогу. Он поднял в насмешливом тосте стакан с бренди и прошептал: — Туше.

— Место от Верхнего Уэлфорда в Парламенте пустует.

Себастьян подавился.

— Вы всерьез?

Отец продолжал смотреть на него.

Себастьян поставил стакан.

— Господи, вы и правда так думаете?

— А почему ты противишься другому делу, кроме пьянок, игр и спанья с чужими женами? Мы могли бы использовать человека твоих способностей в Палате общин.

Себастьян смерил отца долгим изучающим взглядом.

— Вы боитесь, что Принни поддержит вигов, если станет регентом, да?

— О, принц Уэльский обязательно станет регентом, в этом не сомневайся. Это лишь вопрос формы и времени. Но ему придется искать способ обойти жесткую оппозицию, если он попытается ввести в заблуждение тори и возродить Министерство всех талантов. Или что похуже.

— Ну, не такая уж она жесткая, если вы пытаетесь привлечь меня как кандидата.

Граф опустил взгляд, посмотрел на свой стакан, медленно покрутил его в руке, отражая свет лампы, которая из-за туманного сумрака даже сейчас, в полдень, была зажжена.

— Другой счел бы своим долгом в такие опасные времена присоединиться к верным людям в защите национальных интересов, собственности и привилегий.

— Думаю, вам никогда не приходило в голову, что, окажись я в Парламенте, то, скорее всего, бросил бы вызов священным традициям собственности и привилегий и стал поборником якобинской ереси, атеизма и демократии?

Лорд Гендон допил остатки бренди одним большим глотком и отодвинул стакан в сторону.

— Даже ты не так глуп.

И, не удосужившись вызвать лакея, направился к выходу.

— Подумай, — сказал он, взявшись за ручку двери.

Себастьян стоял у окна, отодвинув в сторону тяжелую штору зеленого бархата, и наблюдал, как знакомая могучая фигура исчезает в клубах тумана. Может, это была игра света, но отец вдруг показался ему гораздо более старым и усталым, чем Себастьян помнил. И он ощутил укол совести, ему захотелось броситься следом, остановить отца, как-нибудь все исправить. Только вот исправить ничего было нельзя, поскольку Себастьян никогда не станет тем, кого хотел видеть лорд Гендон. И оба они это понимали.

Он снова вспомнил то давнее, полное смеха утро на склонах над бухтой. Алистера Сен-Сира не было с ними тем летом. Даже тогда граф проводил большую часть времени в Лондоне. Но он приехал на другой день с искаженным от горя лицом, чтобы обнять бледное, безжизненное тело своего старшего сына.

После смерти Ричарда титул виконта Девлина перешел к его среднему сыну, Сесилу. Но и Сесил умер спустя четыре года. И тогда все надежды Алистера Сен-Сира, все его амбиции и мечты обратились на самого младшего и менее всех походившего на него мальчика, который никогда ранее не рассматривался в качестве наследника.

Себастьян пожал плечами, опустил штору и повернулся к лестнице.

Он почти дошел до спальни, когда к нему через холл бросился мажордом.